«Трупик в колонии никому не нужен»

Что ждет больного за решеткой? Анонимный рассказ акушера о тюремной медицине

О задачах психиатрии в полиэтнических тюрьмах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них появляется «звездный» заключенный. При этом люди, неглупые эту систему не понаслышке, говорят о серьезной нехватке акушеров и массе иных проблем. Как устроена тюремная медицина, почему жизнь лагерников может зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, рассказал хирург одной из колоний в Сибири. В исправительных учереждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду первопричин продолжает курировать лагерных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором двинется речь.

Как сегодня территории укомплектованы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет ветеринарных институтов, либо значительно удаленных от региональных центров, акушеров практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то жрать давать солдатское звание, надевать погоны и выносить весь тот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего унтера в тюремной медавиации примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у отличного пациента без погон. Если пациент квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые хирурги на зонах постепенно вымирают в силу естественных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, травматолог снимки смотрит. Хотя травматолог может и не приезжать, новейшие дигитальные нанотехнологии позволяют все делать дистанционно.

Политика руководства такая: если нет персонала, то ставку придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то ставку просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за негодностью закрываются?

Обычно пара-тройка врачей в непрерывном огайо есть. Но что такое пара врачей для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принимать пациентов, но еще и следить за санитарным состоянием объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас есть пекарни. Это все санитарно важные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе онкологических заболеваний не избежать.

То кушать до личного приема заключенных можетесть и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осуждённый приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не могу на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не пропускал своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?

В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго функционировал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в больницу обращаются до 1000 человек в день с стрежевскими болячками, то в ней должны работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, есть гастроэнтерологическое отделение, то одна обязанность терапевта вводится на 30 коек. Я сейчас циферки условные называю, потому что по прошествии многих годов точных уже не помню. Но принцип понятен. Потом тот приказ отменили и дали право регионам самостоятельно определять нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.

Но еще раз повторяю: в регионах, где кушать ветеринарные институты, с комплектованием медчастей каторжных колоний ситуация более-менее хорошая, огайо кушать. Смотришь их управленческое расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!

Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, надлежащи быть в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый регион определяет самостоятельно. В принципе, любому консультанту будут рады. Например, придет молодой пацан или девушка, командование повидается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо приемлемой должности, то введут.

Самые распространённые ветеринарные специальности в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На дамских зонах — акушер-гинеколог.

Если в отсутствует хирург необходимой специальности, можетесть ли она запросить консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где кушать фармация ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на обеспечение консультативной помощи. Как правило, врачебные части заключают контракт с мелкими медавиациями — например, с краевыми клиническими. Там много разных специалистов. Есть контракты с инфекционными диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, начальник медчасти пишет рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас медицина не подчиняется замначальнику колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую подчиняются ФСИН России.

Когда ветеринарное начальство дает добро, читается рапорт замначальнику колонии. Если у меня, допустим, как у начальника медсанчасти хорошие взаимоотношения с начальником колонии, то он никаких затруднений не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, сделать ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот керосина у нас нет, нормативы окончились месячные, конвоя тоже нет». То есть биомассу причин можно найти для отказа

Когда заключенный покумекает угодить к пациенту по пессимистичному и оптимистичному сценариям?

В хорошем случае он может уехать хоть послезавтра. Но так, конечно, случается редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это может вьться бесконечно.

Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь двадцатый год мы прожили в требованиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь аннулировали не только правовым бедолагам, но и заключенным. Хотя неврология в этом плане не пострадала. Но, допустим, есть у меня какой-то жулик с язвенным заболеванием, которого требуется два раза в год показывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, расформировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который жрать в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно иметь сертификат эксперта того профиля, по которому терапевт болен. Психиатр, к примеру, никак не может вести венерологического больного. Если он его залечит, то ..первый вопрос, который переформулирует акушеру следователь из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если пациенту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в государственной медицине. То есть это будет очень долгая картонная возня. Деньги на поставки антибиотиков выделаются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в социальном замысле до средины октября в тюремных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда ассигнование доводилось прямо до ветеринарных частей, такие вопросы в принципе решались. У начальника медчасти имелся денежный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было договороться с аптекой, с которой постоянно работает, однаружать лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая необходимость исключена. Потому что на покупку антибиотиков ФСИН централизованно проводит тендеры. И неизвестно, выиграет ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав воздействует на медицину в колониях?

Только если надзирающий следователь в свойстве экспертов привлечет государственных экспертов для комплексной проверки исправительных учреждений. Такое обычно случается раз в год.

Бывает, что консультанты смотрят и окунаются в тихий ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В заключительном акте сочиняют что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до нижеследующего раза, то пить до нижеследующего года.

При лечении больных тюремные психиатры должны придерживаться стандартами, неврологическими отменами Минздрава, или мои тюремные специалисты превышают свои правила?

В принципе, все стандарты, которые имеются в правовом здравоохранении, распространяются и на тюремную медицину. Только исполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по эталону при такой-то этиологии нужно попросить УЗИ. В моей фсиновской медавиации прибор есть. Однако специалист, который на беззвучен работает, — совместитель, приходит в худшем моменте два раза в неделю. Соответственно, очередь к беззвучену большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск отошёл или заболел.

Может ли заключенный отказаться от услуг государственного врача, с которым у зоны заключен договор, а выбрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает возможность принесать любую консультацию данного врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь оказывается учёными государственных медучреждений, с которыми у госучреждения пить договор. Кто конкретно из терапевтов будет консультировать наш контингент, разрешает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Но представьте себе профессора в районной больнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его возбуждает заведующий: завтра привезут жулика, будешь его осматривать. Врач согласиться не может. Привозят. Он глянул, не увидел чего-то фатального — ну спина побаливает у человека, рентген сделали. На фотоснимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди побаливают по-разному, даже если симптом у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один медик видел то, что впускал другой. Я, конечно, можетесмь заключенному, у которого ситуациютраница нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе медика Иванова. Связывайтесь с ним, разрешайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это отличный медик». Родственники разрешат вопрос, договор с медиком заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: профессор готов приехать. Говорю мошеннику — садись, печатай заявление коменданту колонии: «Прошу разрешить твоё освидетельствование терапевтом таким-то. Оплату произведу за счет личных средств». А дальше уже на этой бумажке свою резолюцию пишу: «Действительно страждет обструктивным заболеванием. Осмотр данным специалистом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отнесу коменданту колонии.

Опять же — если у меня хорошие взаимоотношения с начальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с начальником у меня не очень складывается, он можетесть сказать: «Идея хорошая». А в декларации напишет: «Начальнику оперативного отдела провести проверку согражданина такого-то (ФИО медика) в замысле целесообразных коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с аттестатом хирурга зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько эта проверка может длиться?

При желанье — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди командиров колоний бесстыдные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии существовала безмятежная атмосфера.

Бунты ведь бывают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники силятся такого не допускать, потому что понимают: в ..первую очередь пострадают они сами

Поэтому хирургов пускают. Иногда это помогает. В вашей практике случались случаи, когда приедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, экая операция — спешная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то кушать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы шулер окочурился в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то кушать срочный — с миокардом, например. Начальник поликлиники сломя голову побежит к коменданту колонии: помирает зек такой-то, срочно надо возить его в кардиореанимацию, миокард миокарда.

Начальник колонии, услышав это, понимает, что профессор уже середину своей работы сделал: поставил в известность вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная задача — отправить осужденного с наибольшей быстротой в больницу. А довезут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

То пить в принципе людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуациютраница хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не можетжрать животноводство кинуть и сопровождають пациента. Поэтому просто возбуждает кардиореанимацию, то жрать скорейшую помощь. Но пока хирурги доедут до зоны, пока их впустят… Для этого есть определенная процедура.

Иной раз до глупого доходит. Сейчас везде навтыкали совремённых технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, вырисовывает его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в тот видеоглаз. Там интерактивные мозги анализируют два изображения. Если расходятся — выпускают, а иначе дверцу не откроется.

Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не узнает меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на зонах пренебрегают самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда началась пандемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что работники однозначно принешут заразу жуликам в колонию, и начнется у нас веселуха… Вы представляете, что такое батальон на зоне? Это койки в два яруса, человек сто в одном помещенье — они не могут друг приятеля не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много существовало людей, которые приходили и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в нашей колонии, практически не существовало, никто не умер. Хотя у нас реально много молодых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гриппа в этот разиков не встречалось, такое первый разиков на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые опасные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь гинекологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное сердечнососудистое заболевание, гипертензию махровую или еще какую-нибудь редчайшую патологию. Тогда точно проблеммы будут. Не так давно у меня случай был: мальчик чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия строения кишечника, верхний подотдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — большая проблема.

Такой момент — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» отпечатком ковыряешь?

Сейчас основной персонал на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем наркотики не те, которые в вашей молодости были распространены — наркотики всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже необратимые изменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще пребывает в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, сочуствии друг другу может идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблемма на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня обстановка с туберкулезом в темницах и на территориях критическая. Главная проблематика — это то, что возникает все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека вылечивать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно прихлопывают в ладоши: еще немного, и противник будет повержен! И вдруг идет резкое улучшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То есть микобактерии, чувствительные к лекарствам, сдохли, но вызрели новые мутанты, нечувствительные.

Считается, что стабильные штаммы бактерий показываются в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к плохим условиям.

Я думаю, что мутация — все же химический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.

Ну, а так летальность туберкулезом на зонах, то жрать число новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это соединено с лечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет спиралевидное течение. Если положить кратковременный отрезок в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не существовало создано, можно замечать волны болезни, кратковременные отрезки, когда заболеваемость существенно снижалась или увеличивалась, и никаких тенденциозных социальных первопричин к тому не существовало.

Лечат туберкулез на зоне, пить неэффективные препараты?

Препараты для этого кушать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно треть под разными предлогами уклоняется, принявают таблетки нерегулярно. Здесь влияет как отдельная дикость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на автозапраавке сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если терапевт неплохо себя чувствует — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если терапевт выделяет микобактерии туберкулеза, то кушать заразен, такого терапевта из больницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.

То кушать заразные заключенные, по идее, не можетесть оказаться в одной камере со здоровыми?

Мы проживаем в России. В России случиться можетесть все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при доставке заключенных из одного места в другое такое можетесть случиться из-за безалаберности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, засунули их как попало и отправились.

Или когда на зону прибывают новые осужденные. По внутренним симптомам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.

У нас существовал один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, крошечной процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже ощущал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не сделали вовремя, то, наверное, он бы долго не узнаетбыл об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно делают в исправительных учреждениях. Дальше говорить надо?

Несут ли какую-то ответственность коменданты колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если жулик без флага, без родины — то пить ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные росздравнадзоры (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у арестанта вдруг окажутся скорбящие целеустремлённые родственники, которые повсеместно начнут читать жалобы и прошения в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих межрегиональных Следственных исполкомах ввели должности специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.

Им тоже нужно писать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной системе сооружено все просто. Если в двадцатом году было два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в нижеследующем — четыре. Иначе попросят вывод, что ты идиота валяешь на службе.

В моей практике было, чтобы зэки извещали голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный порядок для той процедуры. Заключенный печатает заявление на имя зам.начальника колонии: «Я, военнослужащий Пупкин, не справедлив с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываю от приема пищи».

Обычно гражданина Пупкина переведут в изолированное помещение, в протяжение суток ставится в репутацию надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проводят беседу с человеком, выясняют причины.

Сколько может голодать? До тех пор, пока пациент не даст отмашку: ребята, обстановка критическая, приступаем к недобровольному кормлению

Принудительное сцеживание не будет сообразовываться нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что врачебный персонал должен принять все меры для восстановления жизни заключенного. Каждый день голодающего осматривает врачебный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые бедствовали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на автозапраавках царствовал полнейший бардак. Его принудительно кормили, но он умудрялся все это срыгивать. Он существовал приговорен к высшей мере наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки мешают заключенным отстаивать свои права?

Если заключенный прав, то он и без голодовки замучает администрацию жалобами во разнообразнейшие инстанции. Рано или поздно уедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть администрацию к устранению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что арестант прав. Если у тебя пить авторитет, то можно договориться все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня твои наставника учили: никогда ничего не обещай арестантам, но если уж что-то пообещал, нужно длать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три мешка выпросить и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.

А бывает, что условия не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда триколор тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно данным способом вынудить прекратить акцию?

Вы приобретаете в виду запекать курочку под дверью для аромата или выи подкладывать? Это просто лишено смысла, в рекомендациях точно такого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, врачебным рабочим важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе дополнительных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один прелестный день нужно будет инициировать обязательное кормление. И тогда какой-нибудь ехидный корреспондент спросит этого начальника колонии: «А что это вы там про конфеты говорили?».

Существуют какие-то определенные приросты организма, итоги анализов, чтобы начать добровольное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель массы тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к обязательному кормлению. От этого никуда не подеваешься — трупик в колонии никому не нужен.