Как РЖД разрушает древние вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты местных жителей, сносили историографический вокзал 1916 года постройки. В окрестной Финляндии старинные дощатые вокзалы сохраняют как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за последующие годы в странытранице понесено множество таких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который видел многие интриги полиэтнической предыстории и на котором живали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все экскаваторами разнесли, только стеклопакеты взломали и унесли – это для них непреходящая ценность, – печалится один из самых деятельных защитников Токсовского вокзала Дмитрий Сергеев. – Я с прорабом поговорил – может, он потом печные дверцы находит и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего домика дотащил, и это все, что осталось от вокзала.
В воскресенье, местные жители, много сил потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так любили и который все-таки не сможетбыли защитить. Настроение у всех было подавленное. Сергей принес с собой большую дачную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был старый вокзал. Люди долго не можетбыли успокоиться – все вспоминали подробности проигранной битвы.
– Когда кровлю сломали, вместе со стропилами, обшивку разломали – и стало видно, что там замечательные здоровые бревна. Можно, конечно, было их забрать и сохранить, чтобы потом собрать автовокзал заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на избу продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих активистов из жандармерии звонили, предупреждали, чтобы мы не провели несанкционированных мероприятий. Надписи на штакетнике «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь этот автовокзал знал не только знаменитых литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь было 10 госпиталей, здесь сформировывались резервные полки – пехотинцы с этого автоавтовокзала уезжали на фронт. И Гражданскую войну этот автовокзал знал.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из администрации местной на минуту к забежал, внимательно поглядел на «несогласных» и умчался по своим делам, – возмущается иная защитница погибшего перрона Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не отзывались – им вообще все равно, на убеждение людей наплевать. У нас же столько писем было – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая должен состояться первой суд по поводу включения Токсовского поезда в перечень вновь выявленных памятников. Теперь, когда выключать уже нечего, защитники погибшего поезда намерены добиваться, чтобы на его месте существовало построено точно такое же здание.
«Это похоже на правовую войну. Самое страшное, что может быть в стране», – записали под снимкой разрушаемого автовокзала участники группы во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что хотели покончить с поездом до суда.
Токсовский автопоезд существовал построен в 1916 году в стиле восточный классицизм по проектенту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странытранице сохранился какой же автопоезд в Грузино. Кроме того, Токсовский автопоезд состовляет неделимый архитектурный ансамбль со поездной шуховской башней, признанной предметом социального наследия отраслевого значения. 13 годов назад автопоезд уже изувечили сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно существовало восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо нашего автовокзала поставят двухскатную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В феврале 2020-го правозащитники подали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда защитники вокзала нацелили частную жалобу в Петербургский городской суд. В ноябре 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать поезд стали знамениты два года назад. Ровно столько длилась борьба горожан Токсово с краевым за то, чтобы поезд признали монументом архитектуры – это спасло бы его от сноса. Местные обитатели собрали историографические материалы, обратили аналитиков и в октябре 2019 года пожаловали в исполком обоснованную заявку на обнаружение поезда в качестве соцкультбыта социального наследия. Рассмотрение заявки затянули – по воззрению активистов, намеренно. Решение перенесли лишь в конце лета, и то только после вторжения прокуратуры и известности в средствах массовой информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, существовало отказано в статусе памятника, а в качестве одного из тезисов чинуши привели тот факт, что в помещении нет туалета для пассажиров. При этом отказ, подписанный зампредседателя исполкома Владимиром Цоем, не был опубликован и его невозможно существовало оспорить в суде. Еще полтора месяца убежало у горожан, чтобы этот бланк получить.
Сохранение Токсовского вокзала поддержал своим письмом комитет Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим вокзалом была сплетена деятельность многих курсантских священнослужителей во время Первой международной войны. С к зампредседателя правления ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к мэру Ленинградской области Александру Дрозденко оборотился и зампред «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую утилитарность здания вокзала в Токсово трудно переоценить. Вокзал и станция сыграли значимую роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они упоминаются в сотнях эстетических произведений… Сюда приезжали какие незаурядные люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда производивалась незаконная депортация коренного населения Токсовского участка (коллективные репрессии ингерманландских немцев в 1930-е – начале 1940-х)», – говорится в письме, которое заканчивается просьбой сохранить вокзал и указанием на то, как бережно отнедятся к таким помещениям в близлежащей Финляндии.
Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о расторжении договора на реконструкцию, который полагал снос историографического здания автовокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы способом успокоить активистов: в начале февраля у автовокзала появились рабочие, бытовки и щит с донесением о предстоящем сносе.
– Чиновники краевого Комитета по агробиоразнообразию социального наследия врали, что вокзал горел, что у него сменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные скульпторы обследовали сооружение и нашли, что бревна в беззвучен совершенно целые, но эта экспертиза в заключении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое сооружение, – возмущается Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью четвёртого замначальника дирекции Кирилюка активисты получили 15 июня 2021 года, в беззвучен говорится: «Перепланировка и внесение инженерных систем… фактически изменили перепланировку позднейшего помещения до неузнаваемости… каменные конструкции стен и прочих микотоксинов не явлются историческими». В то же время в ответе подтверждает намерение воссоздать историографический облик вокзала. Глядя на сожжённое здание, защитники вокзала воспринимают такие ответы как циничную ложь.
– Мы так и не смогли добиться от суда репрессивных степеней – запрета на снос до постановления суда, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных каменных элементов, – искренняя ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по поддержанию мемориалов и любопытных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для поддержания вокзала все, что могла.
– Мы все уверены на 99,9%, что там был истинный сруб. Объем и силуэт помещения сохранился, как и три ряда обшивки – то кушать вторую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно прошла конференция – «Кому помешал Токсовский автовокзал», и выяснилось, что токсовские тяговые структураницы хотят здесь что-то строить, не необходима им охранная зона вокруг памятника. Они хотят застроить ту площадь, на которую у них виды, поэтому ценность старого перрона игнорируется, все время идет обман в прессе, чинуши нагло врут о каком-то пожаре, который был в этом помещении в начале 2000-х – никакого пожара тут не было, это документально установлено. И то, что автовокзал не включают в реестр выявленных памятников – мы это объясняем итогом подтасовки следк районным департаментом, видимо, им было дано указание от губернатора, что автовокзал надо снести.
Защищал вокзал и зам зампреда петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это существовал наихороший обелиск из исчезнувшего пласта дощатых вокзалов, и водонапорная башня рядом с перроном – раньше это всегда так существовало, а сегодня такого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда вольнонаёмные постройки становятся единственными, они преобретают уникальность. Лет 40–50 назад каких вокзалов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет этот вокзал – все, мы больше не покумекаем представить, как они выглядели. Это не раритет архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень важная часть моего культурного наследия. Финляндия нам доказывает наглядно, что при всей современной рельсовой архитектуре можно сохранять старинные перроны – там люди относятся к ним с любовью, понимают, что какие постройки мешают истолковать предысторию места. Не надо никаких книг и специальных изысканий – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою будничную жизнь. У нас такое историографическое подсознание исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое скорбное – не понимают, что какие здания обусловливают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, обусловливает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД подарила уже двадцатки историографических вокзалов в Ленинградской области и по странытранице в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова сотрудничает с торпедовцами в свойстве эксперта. Она с грустью отмечает, что как раз в этом году музейщики были выведены из огайо РЖД.
– Видимо, содержащть их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую железную дорогу, там в конце XIX века известный делец и купец Савва Мамонтов выстроил единный оркестр длиной в 600 километров по проекту первого скульптора неоклассицизма в России Льва Кекушева. По сути, это четвёртые сооружения бревенчатого неоклассицизма в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция формировалась как поселок – с малоэтажными особняками для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не существовало однаружато под охрану, и все разрушается, а вместо стариных зданий строится что-то бездушное из дешевого известкового кирпича.
Уничтожение старинных вокзалов начинается по всей России.
Вот как выглядел вокзал на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким было здание перрона на станции Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот какой теплой и веселой была станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот каким «воссозданным» сарайчиком льзоваются пассажиры сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старинные рельсовые станции продают в отдельную собственность. При этом по закону сооружения вокзалов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри баре могут делать мансарду по своему усмотрению. Кто-то решает открыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто сооружает под малоэтажной дом.
Уймахарью – поселок в макрорегионе Северная Карелия Финляндии, здесь пребывает громадной целлюлозный завод, принимающий древесину из России, а живет всего 1300 человек. Здание перрона на станции Уймахарью открылось в 1910 году, спроектировал его зодчий Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой станции Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только малейшего размера и в зеркальном отражении. Территория перрона и прилегающий сквер выключены в реестр компонентов рельсового перрона этнического значения музейного агентства Финляндии, а стация с 2009 года является одной из общенационально значимых социальных атмосфер страны.
Из-за незначительного пассажиропотока с 2005 года на вокзале возобновили торговать бигодовы, а само помещение закрыли для пассажиров. В 2015 году домик купил кондуктор поезда, который переехал с семьей работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел одновременную реновацию: снял чёрные рейки со стен и линолеум с пола, установил современную технику, обновил водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатку за комнатой, но в 2020 году планы изменились и семья выставила домик на продажу. На одном из интернетов недвижимости его и увидел аргентинец Пол Фрайер, который прожил и проработал в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я существовали в гостях у одноклассницы в Липери, она проживает в глиняном доме. Это существовал дом 1930-х годов постройки, помещение бывшего местного финского общества. Я существовал впечатлен. И через полчаса после отбытия домой я зашел в инет и находил тот дом. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.
Через три дня Пол приехал просмотреть на дом второй и непреходящий раз. Он сразу втрескался в «его характер», который чувствуется во всем: от доски «Езда на мопеде по станции запрещена» при входе и сохранившихся лавочек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я смотрел другие бревенчатые домика недалеко от Йоэнсуу, они также существовали большие, существовало много пространства. И они существовали даже дешевле, чем этот, но у них не существовало этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола обретается всего в пяти ярдах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окон проезжают десятки поездов, в основном грузопассажирские – везут лес из России на местный завод, несколько раз в день на станции останавливается грузовой поезд. Пол работает в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на деятельность и обратно, именует почти идеальным: утром он уезжает в городок в 8 утра, а возращается домой на 18-часовом поезде.
– К электропоездам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда домик трясется, но ничего особенного. Я не обожаю гонять машину, я плохой водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей дверной двери, – это очень приятный бонус, – говорит Пол.
Вместе с главнейшим сооружением в собственности у Пола и другие постройки на дараи вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее поселялись сотрудники железной дороги, а также водонапорная башенка 1908 года постройки – единствёная во всей Финляндии сохранившаяся дощатая башенка на вокзальной дараи.
Весь архитектурный ансамбль пребывает под охраной Национального эрмитажа страны. Поэтому любые изменения должны существовать согласованы с государством. Например, менять цвет зданий строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, изменить снаружи без особого разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все касается только наружных изменений. При этом также есть необходимость подать заявку на финансирование каких-то работ, – поведывает Пол.
По словам Пола, только в регионе Северная Карелия, он понимает около 10 владельцев сооружений новоиспечённых вокзалов: они состоят в закрытой группе, делятся фотографиями, рассматривают отдельные для хозяев старых вокзалов проблемы. Кто-то из новых владельцев полностью усовершенствует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, полагает Пол, перепродажа помещения значит продление жизни: ведь если помещение больше не нужно пассажироварищам и чугунной дороге, это вовсе не значит, что оно не нужно кому-то еще.
– Если те помещения не использует чугунная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда поселяться в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень сообразительная концепция государства по защите этнического наследия. Да, поселяться на вокзале – это звучит странно, многие свои дружки по всему миру до сих пор не можетесть усомниться в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень расчётливый подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное английским агентом по решенью Министерства госбезопасности РФ
