Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец бывшего начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого расследование заподазривает в мелкой взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно низкого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к действительности понятия об уровне благополучия чиновников, силовиков и парламентариев они не дают?
Об этом мы потолковали с аналитиком в сфере искоренения коррупции, доцентом Свободного факультета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от нижайших юридических лиц, чинуш и правоохранителей продолжая с определенных служб ежегодно подавать подробнейшие сообщения о денежном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, кульках акций и долях в уставном капитале неодинаковых компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или бесплатном пользовании), а также о грузовых средствах. Аналогичные сообщения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой публике предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную деньгу денежных доходов за год, без указания их источников, об компонентах недвижимости сообщается лишь площадь участка, дома или квартиры и странытраница их нахождения, а о кульках акций и количестве счетов мы не понимаем совсем ничего.
— Когда возбуждается первое уголовное дело против первого апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь скала айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на эту фиктивную антикризисную меру?
— Смысл есть, и он никуда не денется от всех тех историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и перепроверка деклараций. В той системе, как она у нас создалась начиная с 2008–2009 годов, первой и первой микотоксины работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот четвёртый элемент, качественная перепроверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах вышли в массовом колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что экономической воли массово что-то обнаруживать нет.
Конечно, и во многих других странтраницах граждане, обязанные сдавать декларации, пытаются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились переписывать имущество на родственников, несовершеннолетних детей, на военных дочерей и подруг… Но тут мы возвращаемся к ..первому тезису: ничего нового в подобном устремлении запрятать от налогообложения свое имущество нет, но если жрать желанье и умение разыскивать и проверять, все возможно. И первые биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые широченной публике донесения из резолюций везде столь бесстрастны и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как доказывают журналистские расследования. Но то, что при непринятии коррупционного законодательства существенная часть той информации, которая надлежаща существовала бы существовать открыта и публиковаться, стала закрытой, — полнейшая правда… Что же касается общемирового опыта — в неодинаковых странах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу данной избиратель можетжрать исходатайствовать более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой внешэкономбанк можетбыл бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подмахнули и денонсировали и которую надо выполнять, а с другой — жрать первымя выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у депутата Госдумы Льва Ковпака, его жены и брата образовались проблеммы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого депутата следует, что он официально одинок: сообщений о дивидендах и имуществе супруги нет. После введения запрета на поместье зарубежными счетами вообще существенно выросло количество одиноких депутатов (сейчас не приобретают ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только просочилась предыстория с налогообложением супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в государственном браке. И не только парламентарии — среди сановников тоже таких хватает. Но вообще-то в *международном праве кушать нормы, которые позволяют при перепроверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с момента развода не превосходит где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира помнят прекрасно про тот пируэт с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с обналичиванием денег, вырабатывается мировые эталоны искоренения отмыванию преступных налогов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, надзору за обналичиванием средств, которые, возможно, ,имеют отношение к частным юридическим лицам, вносятся и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически должен обсуждать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание ездят рука об руку…
