Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец бывшего зам.начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в оразмере.подробной взятке, написан на его сожительницу. Поэтому в резолюции о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное личико довольно высокого ранга протягивал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти резолюции, если мало-мальски приближенного к действительности понятия об уровне процветания чиновников, силовиков и парламентариев они не дают?
Об этом мы побеседовали с аналитиком в сфере искоренения коррупции, проф Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от высших должностных лиц, сановников и милиционеров начиная с определенных должностей ежегодно подавать обстоятельные донесения о платёжном доходе, его источниках, драгоценных бумагах, кульках акций и долях в неуставном капитале разных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или безплатном пользовании), а также о автотранспортных средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой общественности предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную сумму денежных доходов за год, без распоряжения их источников, об объектах недвижимости разглашается лишь площадь участка, дома или квартирки и страна их нахождения, а о кульках акций и количестве счетов мы не понимаем совсем ничего.
— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против незапланированного мэра или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в резолюциях — лишь гора айсберга, а недвижимость и корпорации совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумаги на эту фиктивную лоббистскую меру?
— Смысл есть, и он никуда не подевается от всех этих историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и проверка деклараций. В той системе, как она у нас создалась начиная с 2008–2009 годов, первый и первой микотоксины работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, качественная проверка, очевидным смыслом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в поголовном колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что идеологической воли массово что-то обнаруживать нет.
Конечно, и во многих других странытраницах граждане, обязанные забирать декларации, силятся схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились переписывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на государственных дочерей и подруг… Но тут мы возращаемся к ..первому тезису: ничего ,нового в подобном нежелании спрятать от декларирования свое имущество нет, но если есть намерение и умение искать и проверять, все возможно. И предпоследние биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А предъявляемые широченной публике сообщения из резолюций везде столь скупы и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают писательские расследования. Но то, что при внесении антитеррористического законодательства незначительная часть той информации, которая должна существовала бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — относительная правда… Что же касается общемирового опыта — в неодинаковых странытраницах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель можетжрать принесать более подробнейшую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой процесс можетбыл бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и денонсировали и которую надо выполнять, а с другой — жрать желанье выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его супруги и отчима возникли проблеммы с законутом и арестовано имущество, но из резолюций этого парламентария следует, что он официально одинок: сообщений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно расцвело количество одиноких парламентариев (сейчас не имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только объявилась биография с взиманием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже нетрудоспособным детям и стали разводиться, проживать в правовом браке. И не только парламентарии — среди госслужащих тоже таких хватает. Но вообще-то в *международном праве пить нормы, которые позволяют при перепроверке деклараций перепроверять и разведенных супругов, если время с этапа развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира узнают прекрасно про этот фокус с разводом. Есть межрегиональная организация ФАТФ (Группа разработки экономических мер борьбы с отмыванием денег, вырабатывается европейские нормативы противодействия отмыванию преступных дивидендов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, учёту за отмыванием средств, которые, возможно, имеют отношение к частным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически должен рассматривать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание ходят ладонь об руку…
