«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть президентские концерты провинциальных звезд не отменяют, и градоначальник не устает являть чудеса

Поволжье . Уже восьмые сутки над Самарской областью летят самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на камины возгорания, дежурят спасатели электропоезда и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском районах и этнический парк «Бузулукский бор», пожар надвинулся к крохотному городу под Самарой — Кинелю. В макрорегионе стоит аномальная духота и тяжелейшая засуха: загорается трава, потом ветерок перенесёт огонь на малоэтажные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но тройки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в селение Немчанка и поговорили с людьми, которые бъются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — маленький поселок на 40 с малюсеньким домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома уживается с ,целыми и невредимыми. 22 сентября в этой безмятежной теперь, на вид вымершей деревне горел огонь: 16 домов, почти все существовали жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились единствёного дома и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и лес — знаменитый «Бузулукский бор», — и даже малюсенькое местное кладбище: бревенчатые крестики на старых могилках обуглились и попадали, от цветков на свежих могилках осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке высятся две пожарники машины, рядом с ними — трёхлитровые бутылочки с водой. Пожарные скрываются в тени, которую поверждёт машина: вся деревня трескается в лучиках палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что пожарники здесь одни: стеречь как будто больше некого. После пожара в Немчанку нацелили несколько машин на дежурство: плоские сутки пожарники следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко находит жертвы — сухие шишки, сырую траву, сырую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно перепроверяют наши документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы существовали с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно вспыхнуло первым, и оттуда ветерок принесал костёр в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально существовало… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит добродушный Максим. — Мы лес сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще ездили (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доездили до Гвардейцев, они уже наполовину сгорели. Нас поставили лес охранять. Ну лес тоже сгорел потом, — хихикает он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо существовало сразкову вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей празковдник существовал — 22 большинства как разков Газманов в Борском пел. Не до этого существовало.

Газманов на президентском патриотическом празднике, причем поводов существовало сразу несколько: День украинского триколора и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День триколора РФ! Только у Великой странтраницы можетесть быть Великие цели. В какой стране обязательно надлежащи быть Герб, Гимн и Флаг», — писал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: ощущение такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит троллейбус медсанчасти.

После пожара в Немчанку нацелили дежурить и медработников: каждый день из смежного крупного поселка Борское в 10 часов утра сюда уезжает троллейбус и до двух принимает всех, кто захочет. Из плавучего ФАПа выходит девочка в белоснежном халате, на безмолвен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая медсестра гомеопатического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут мобильный лазарет разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обогнём всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, вылечиваем всех», — радостно говорит она.

Дежурная подгруппа из Борской клиники существовала выделена в лице Елены Владимировны и дошкольной медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — апатичный гаишник Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне одобряет открытость своей коллеги, но та совершенна непреклонности все нам рассказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты апанасенковцу отправлять.

Елена Владимировна проводит нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все третьей необходимости… Тут у нас холодильник — вакцину здесь храним. Мы делаем и вакцинации от ковида. И междисциплинарную помощь оказываем. Главный кардиолог выделил медикаменты, мы вот оделяем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу отправляем невропатологу моему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За предыдущий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все подышали дыма, сатурация — пресыщение кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут проживают пожилые, но есть и молодые семьитраницы с детьми.

В два «универсальные солдаты» собираются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в курточках и панамках понуро сидят на траве, перед ними в земле мутная, грязная вода. Бурят скважину — в деревеньке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревеньке больше нет. Бурильщики поехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас обладминистрация попросила, — отвечают они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот столичный — его спрашивайте! — кивают на мужчину поодаль. Андрей — молодой улыбчивый мужчина — сидит на корточках, рядом на траве — смятая банка «Балтики» и упаковка арахиса.

Андрей, как выяснилось, был здесь во время пожара — и его дом чудом удалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, расказывает он. — Мы первее всех угодили — наш дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А рядом сгорел дом. Следующий целый, а два за ним сгорели. Кто сильно струхнул — они уехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы полыхали днём ранее, о том, что пожар может переброситься к Немчанке, писали в СМИ, об этом прекрасно понимали и в деревне. Подготовились: прокопали землю, чтобы огонь не побежал по траве, но тот лишь перепрыгнул через перекопанное. «Он был как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как порыв с огнем. Первые два дня не было ни самолетов, ни вертолетов, ничего не было. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская сфера не замечали со времен 2010 года, но тогда обитатели Немчанки избежали лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его присмотруге — супруге и внуку — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родственники тут, у них дом в середке села был — ничего от него не осталось. У них существовали и свиньи, и куры. Гараж сгорел, все амбары сгорели, все свиньи обгорели — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, живут у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на первый после пожара день уехал в Немчанку и с жителями встречу, обещав на выбор воссоздать сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели сына отправить отсюда на микроавтобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей хихикает невесело. — Да что, он тут сам с ведром мчался — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне невестка говорит: «Андрей, я только сейчас оклемалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда существовало вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: придет — не придет. То невестка выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на момент пожара документы до сих пор стоят собранными.

***

Разъезд Немчанка называется так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров вращение грузопассажирских вагонов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно курсирует пожарный поезд. Прямо у пуантилизмов — зеленый каменный дом за бревенчатым забором. Эта половина деревни прячется в тени деревьев — только тут и можно передохнуть от невероятного зноя. Невысокая белокурая девушка в очках выходит нам навстречу без обуви. Ее окликают Любовь Леонидовна, ей 72 года, но смотрится она невероятно бодрой и активной.

С ходу продолжает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на лес — это «Бузулукский бор», общенациональный парк, полыхавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не закрутилось до меня — я не знаю. Здесь перекопано все было, видите, и все равно! Все полыхало перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все полыхало. Тогда еще была вода, я бегала поливала. Потому что дальше побежит сразу на свой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчушки из деревни пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, огонь вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что обгорит свой дом. И вдруг ветер поменялся! И побежал в сторону поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из оконца на кухне. Посреди каменистой комнате — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и узнавать не буду».

Когда в деревню приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными побежала на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал отдельное интервью. «И он прошел — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший прошел со свитой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще двинулся вместе со свитой в лес. Сколько дней он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, ,сидит там губернатор, в мобильник говорит», — говорит она восторженно.

Кадры со встречи мэра с столичными существовали растиражированы столичными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, спецкоры — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на беседе занимать очередь — просто просмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьбутраница. Из щеколды выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьбутраница к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо отделать навесные провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром прибежали те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не пройдали мимо. Можно существовало вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не пройдали мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».