Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец бывшего зам.начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие заподазривает в крупнейшей взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о налогах и имуществе, которую г-н Сафонов как юридическое лицо довольно высокого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к реальности представленья об показателе благополучия чиновников, милиционеров и парламентариев они не дают?
Об этом мы потолковали с специалистом в сфере противодействия коррупции, проф Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от нижайших должностных лиц, госслужащих и милиционеров начиная с определенных должностей ежегодно подавать краткие донесения о денежном доходе, его источниках, драгоценных бумагах, пакетиках акций и долях в уставном капитале неодинаковых компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или платном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой публике предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь существенную сумму денежных доходов за год, без указания их источников, об объектах недвижимости упоминается лишь площадь участка, домика или квартирки и странытраница их нахождения, а о пакетиках акций и числе счетов мы не знаем совсем ничего.
— Когда возбуждается первое судебное дело против первого апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумаги на эту фальшивую антикризисную меру?
— Смысл есть, и он никуда не подевается от всех тех историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и перепроверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, четвёртый и второй компоненты работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, качественная перепроверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах возникли в массовом колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что демократической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странытраницах граждане, обязанные сдаёвать декларации, удаются схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились перепечатывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на правовых супруг и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего ,нового в подобном желании спрятать от декларирования свое имущество нет, но если есть желанье и умение разыскивать и проверять, все возможно. И предпоследние биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые широченной аудитории сведения из резолюций везде столь скупы и неконкретны?
— Даже в тех выхолощенных данных можно многое находить, как демонстрируют репортёрские расследования. Но то, что при внесении антикоррупционного законодательства существенная часть той информации, которая надлежаща существовала бы существовать открыта и публиковаться, стала закрытой, — самоочевидная правда… Что же затрагивается глобального опыта — в разнообразных странытраницах все по-разному. Где-то данные издаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой выборщик может исходатайствовать более краткую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас какой автоштраф мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, кушать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и ратифицировали и которую надо исполнять, а с другой — кушать намерение исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его невестки и сына возникли проблемы с законом и арестовано имущество, но из резолюций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о дивидендах и имуществе супруги нет. После введения запрета на имение зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких депутатов (сейчас не имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только возникла биография с налогообложением супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в военном браке. И не только депутаты — среди бюрократов тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве кушать нормы, которые позволяют при перепроверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с этапа брака не превосходит где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира помнят прекрасно про тот фокус с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки банковских степеней борьбы с обналичиванием денег, вырабатывает всемирные стандарты сопротивления отмыванию криминальных капиталов и ассигнованию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за обналичиванием средств, которые, возможно, имеют взаимоотношение к публичным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически надлежащ обсуждать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, коррупция и зарабатывание бегают рука об руку…
