Германия встала перед лицом возможного многомиллиардного ущерба и перед крайне тяжелым выбором.
Перевозка российского протест-менеджера А. Навального в берлинскую клинику, поначалу казавшаяся доказательством международного авторитета Германии, на деле оборачивается для ее руководства перспективой бесконечных неприятностей и невольного вовлечения в многочисленные конфликты.
Есть вопросы: Меркель об инциденте с Навальным
Вот краткий список последних «околонавальных» заявлений — как легко заметить, взаимоисключающих.
1)
— Генсек НАТО Йенс Столтенберг заявил о том, что «есть несомненные доказательства отравления Навального нервно-паралитическим ОВ из группы „Новичок“;
— Президент США Дональд Трамп заявил о том, что у Штатов пока нет никаких доказательств того, что произошло именно отравление.
2)
— Глава германского парламентского комитета по иностранным делам Норберт Реттген заявил, что „надо проводить жесткую политику“ в отношении России и что эта жесткая политика в данном случае со стороны Германии — „закупки газа“ (то есть остановка „Северного потока — 2“);
— Немецкий топ-менеджер и глава Восточного комитета германской экономики Оливер Хермес заявил, что отказ от реализации проекта будет стоить европейским (в первую очередь, естественно, немецким же) компаниям миллиардов евро и множества рабочих мест — прежде всего в депрессивной Восточной Германии.
Фоном для германского руководства проходят: массовые (экономические по сути) антикарантинные выступления в стране, периодически переходящие в потасовки; боевые призывы польских и британских заклятых союзников немедленно разрядить себе в ногу крупнокалиберный заряд санкций; предвыборная схватка между республиканцами и демократами в США, в которой лежащий в далекой Германии Навальный тоже является одним из сотни мячиков яростного политического пинг-понга; и так далее.
В сущности, единственный европейский деятель, который сейчас никак не озабочен дальнейшим развитием ситуации вокруг Навального, — это сам Навальный, находящийся в коме.
При этом есть основания полагать, что если бы он вышел из комы и трезво оценил ситуацию, то сделал бы все, чтобы попасть обратно домой, в Россию, ибо только здесь в руководстве страны нет никого, кто был бы заинтересован в его смерти.
В Германии имеется огромный, воспитанный поколениями послевоенной оккупации, пласт сил (в первую очередь, разумеется, в военно-политических кругах), полностью завязанный на верность американскому „глубинному государству“ и передовым атлантическим элитам. Для этих сил скоропостижная смерть российского оппозиционера с последующим разрывом связей с Россией будет просто выполнением вассального долга.
В США „Навальный, убитый Путиным, другом Трампа“ нужен демократам — причем как до выборов, так и после них, ибо окружение Джо Байдена и его предполагаемый набор министров состоит из отборных ястребов, до сих пор сожалеющих о невторжении американцев в Сирию и непревращении ее в арену российско-американских боевых столкновений.
В глазах всех этих сил берлинский пациент является прямым аналогом множественных обвинений в адрес сирийских властей в применении химоружия, видеодоказательства чего бойко мастерили печально известные „Белые каски“. Давление, оказывавшееся тогда (в особенности в начале 2017 года) на свежеинаугурированного Дональда Трампа с целью вынудить его ввязаться в полномасштабную войну, было головокружительным.
Но, как мы помним, Трамп тогда довольно мастерски выкрутился — нанеся ужасный и зрелищный удар десятками „Томагавков“ по сирийской авиабазе Эш-Шайрат. То есть был произведен медийный аналог страшной кары, идентичный натуральной; были продемонстрированы стальные мускулы; было показано, что с Америкой, ставшей снова великой, шутки плохи. А на следующий день с разнесенной вдребезги авиабазы, на которой (скорее в результате случайности) погибли четыре человека, снова начали взлетать самолеты сирийских ВВС. То есть и месть за фантомное преступление против человечности была совершена, и большой войны удалось избежать.
Сейчас перед канцлером Германии стоит, в сущности, похожая задача — попытаться найти свой аналог „удара по сирийской авиабазе“, только в политико-экономическом измерении. Держа при этом в уме, что Россия не Сирия и по ней безответно не бахнуть ни в какой форме, а также то, что сотрудничество с Москвой в той самой энергетической сфере, которое требуют убить заклятые союзники, является критичным для немецкой экономики и банального благосостояния граждан (а значит, и для политического будущего национальной политической элиты).
Ангеле Меркель в этой ситуации крайне трудно позавидовать. В этом контексте Навальный + „Новичок“ является настоящей медийно-политической „грязной бомбой“, которую подсунули германскому руководству и которая при детонации неизбежно отравит все вокруг себя.
При этом попытка Меркель, например, переложить ответственность на кого-нибудь, просто озабоченно заявив, что „в связи с особыми обстоятельствами Навального надо передать в Великобританию, там в „Новичке“ куда лучше разбираются“, — будет не только крайне вероятным смертным приговором самому больному, но и бесполезным ходом: требовать от Германии наказать Россию путем причинения себе ущерба все равно не перестанут.
Казалось бы, логичный выход из ситуации тут для команды Меркель один — взять выяснение истинного положения дел с „берлинским пациентом“ под собственный жесткий контроль.
Но это, во-первых, чревато жесточайшим столкновением с „атлантическими“ силами в собственном немецком „глубинном государстве“. А во-вторых — неизвестно, насколько у канцлера ФРГ вообще есть реальные возможности влиять на ситуацию.
Все это делает взрыв „грязной бомбы“ и масштабный ущерб от нее практически неизбежными. Меркель и ее команде остается только решить, в какой форме этот ущерб минимизировать и когда именно это лучше сделать — до или после американских выборов.
Виктор Мараховский
