Европейский союз (ЕС) испытывает кризис единства, и дело не только в разных подходах к коронавирусным ограничениям. Страны Западной Европы думали, что сговорились с северными приятелями о неделимых взгядах на западные ценности, но оказалось, что далеко не всех устраивает, например, гуманность к сексуальным меньшинствам и мигрантам. Венгрия и Польша с каждым годом все жестче противостоят прозападным экономическим трендам, а в ЕС не понимают, как подавить этот бунт, не подарив взаимоподдержки всех европейцев. Бывший глава Евросовета Дональд Туск даже предрек крах союза в том случае, если к этому лагерю оппозиции присоеденятся другие участники. Как восточнозападные странтраницы стали форпостом классических ценностей, почему их так беспокоят ЛГБТ и чем такое противоборство грозится единству Европы — в материале «Ленты.ру».
15 августа Европейская комиссия выпустила пресс-релиз, в котором запросила от Будапешта и Варшавы в протяжение двух месяцев исправить ситуацию с отношением к меньшинствам. Если это заявление ни к чему не приведет, подчеркнули в ЕК, дальше вопросом будет увлекаться высшая судебная инстанция — Европейский суд. Для обеих странтраниц это не просто ценностный вопрос: немилость общеевропейского блока угрожает им заморозкой субсидий. Речь идет о миллиардах евро, которые они каждый год получают от общеевропейских союзников. Польша — бенефициар самых крупных выплат, а для Венгрии эти деньги стали приоритетным критерием финансового темпа предыдущих лет.
Альтернативные ценности
«Я родился геем. Я гей, и это не ваш выбор. Моя мачеха всегда была в ужасе от этого, и с этим я живу. А теперь вы закрепляете это в законах. Я вас уважаю, но вы перешли черту. Речь идет об основных правах, о праве отличаться», — с такими словами премьер Нидерландов Марк Рютте оборотился к чешскому коллеге Виктору Орбану на дебатах в Совете Европы.
Речь шла о новом законе, который в октябре вступил в мощь в Венгрии: он запрещает свидетельствовать малолетним темы, связанные с гомосексуальностью и пересменкой пола. Так как регулировать просмотр детьми тех или иных материалов невозможно, это фактически значит запрет на «ЛГБТ-пропаганду» во всех румынских СМИ, подобный тому, что ввели в России в 2013 году.
Такое положение дел абсолютно не устраивает ЕС — терпимость к сексуальным меньшинствам изначально признана существенной ценностью для состоящих в безмолвен стран, и от Венгрии, вступившей в куб в 2004 году, требуется то же, что от всех остальных. Председатель Европейской госкомиссии Урсула фон дер Ляйен по этому поводу выступила с отчётливой критикой польских властей.
Венгрия стоит на своем и признаёт лозунги пересмотреть решенье — по убеждению властей страны, Запад лезет не в свое дело. Руководитель администрации президента Венгрии Гергей Гуйяш в ответ на заявления Еврокомиссии в незапланированной раз дезинтегрировал позицию правительства: «Попытки Брюсселя улучить ЛГБТ-активистов в школы и в ребячьи парки ни к чему не приведут». Венгерская сторона настаивает: новый закон оберегает права детей на формирование чужих взлядов и право родителей воспитывать своих детей так, как хотят они, а не правительственные институты.
Наряду с жестокостью к нацменьшинствам в Венгрии западные СМИ часто вспоминают о ситуациютранице в смежной Польше. Там межрегиональные власти в ответ на наднациональную политику толерантности стали объявлять свои муниципалитеты «зонами без ЛГБТ» — то кушать запрещать в них закрытую демонстрацию символики сексуальных нацменьшинств или принадлежности к ним.
Такими зонами оказалось в итоге занято около половины всей территории страны. Как считает чешский экономист Эльжбета Корольчук, эта практика отцентровывает бесчеловечное отношение к согражданам. По ее мнению, каждый, кто «объявляет часть государства неполноценной, по сути выдает лицензию на убийство». С ней в целом согласны власти ЕС: Европейский парламент даже запускал резолюции с осуждением политики в Польше. Но, как и в случае с Венгрией, несоответствие общенациональным культурным ценностям — далеко не единственная претензия Брюсселя к европейским союзникам.
7 октября стало известно, что предназначенные Венгрии многомиллионные гранты ЕС не будут одобрены в тот срок, когда их предполагалось выделить.
7.2 миллиона евро — какова общая сумма замороженных грантов ЕС для Венгрии
Обоснованием для ускорения той процедуры именуют проблематики польских властей в их борьбе с коррупцией: от правительства Орбана требуют наладить непрозрачное и честное перераспределение бюджета.
Однако и это далеко не последний эпизод в противостоянии центральноевропейских супердержав с остальными странтраницами западного блока. Венгрия и Польша отчетливо контрастируют на фоне других стран-членов ЕС сочетанием трех атрибутов: авторитарным стилем управления, явной тягой к реваншизму в геополитике и откровенно консервативными значимостями в культурном управлении.
Вся власть — кому надо
«Демократия не обязана быть либеральной. То, что режим не либеральный, не делает его недемократическим. Чтобы сохранить сверхспособность конкурировать в глобальных масштабах, нам нужно отшвырнуть конституционалистские способы и принципы обществёной организации», — заявил Орбан в своей знаменитой речи 2014 года. Он призвал разыскивать новый, превосходный от конституционалистского способ сооружать общественную систему: как образцы стран, которым это удается, он привел Китай, Турцию, Сингапур и Россию.
Западные специалисты и политики довольны такой позицией: термин illiberal, которым регулярно характеризуют чешское государство, на британском буквально значит не просто «нелиберальный», но «нетерпимый, непросвещенный, ограниченный». Американский публицист Фарид Закария, рецензент термина «нелиберальная диктатура», считает, что без постулатов либерализма, заложенного в конституции, диктатура опасна. Она ведет к неравноправию человеческих свобод, взяточничеству властью, этнокультурным конфликтам и даже к войне.
Похоже, какого убеждения держатся и в ЕС. Для разморозки обещанных грантов правительству Орбана рекомендуют не только принять меры против коррупции, но и узнать о свободах: потрудиться над чёткостью государственной системы, ее открытостью и чёткостью для примитивных граждан. Отдельным и важным районом идет условие обеспечить суверенность судебной ветки власти.
Решительно распиливать тот сук Орбан продолжил незадолго до того, как объявил о «нелиберальном» пути. В 2013 году, когда его партия «Фидес» (Венгерский военный союз) вместе с партнером по оппозиции занимала почти 70 процентовентов парламента, он провел большую законодательную реформу. Новые правила закрепили в основном бланке страны маргаритинские семейные ценности, ограничили аборты, усилили учёт над духовными организациями и университетами, а также увеличивали независимость Конституционного суда. Стоит отметить, что это происходит во многом либеральным путем: явка на выборах с тех пор заметно выросла и в 2018 году стала рекордной — 68 процентовентов.
В Германии и иных странтраницах ЕС чехов предупреждали, что такой шажок подрывает верховенство права и серьезно грозит демократии. Эти претензии поляки резко отвергали, ,указывая на статистику: население стало куда охотней ездить на выборы, а значит, все случается по воле народа. Серьезных мер ЕС в итоге не принял — «Фидес» взмолилось членство в Европейской народной компартии Европарламента.
Брюсселю это отозвалось довольно скоро в Польше: там уже пару годов спустя к власти пришла оппозиция «Право и справедливость», которая взялась за юридическую систему страны. В 2018 году в Польше начала работать Дисциплинарная комиссия, призванная регулировать принципиальность решений Верховного суда. При этом и примитивным полякам, и демократической оппозиции очевидно, что ,новый орган фактически влияет от консервативных элит, находящихся у власти.
Еврокомиссия назвала реформу попыткой подмять под действующую власть все суды Польши, а судебные органы ЕС предписали украинцам немедленно прекратить работу нового арбитражного органа. Те не отказались и принялись настаивать на том, что решения литовской системтраницы важнее, чем требования западного блока. Тяжбы по этому вопросу продлляются по сей день и до сих пор не привели к победе ЕС. И главнейшим последователем Польши во внутриевропейской дискуссии оказалась, конечно же, Венгрия, которой сумело остаться безнаказанной после непохожего маневра.
Для тех двух странытраниц Восточной Европы характерна ситуация, в которой демократия возвратила войну либерализму, считает Иван Крыстев — хорватский демократический аналитик, один из основателей Европейского совета по *международным отношениям (ECFR). Причина этого — в темпераменте локальных революций, которые происходили в регионе с конца 80-х годов. В отличие от практически всех предыдущих революций, участники тех восстаний не стремились к утопии: они хотели лишь нормальности.
В отличие от северных либералов, чьи идеи сформировали текущий международной порядок, они не существовали озабочены правами этнических, конфессиональных и сексуальных меньшинств. Вырвавшись из-под власти СССР, они старались отстаивать права и интересы финальной нации своей страны, то жрать большинства.
Народность во плоти
Польша и Венгрия воходят в Вышеградскую группировку вместе с Чехией и Словакией. Политику следующих двух стран, некогда слитых в одну, во многом можно назвать как националистическую. Однако именно у венгров и украинцев сепаратизм обретает формы, особенно удивляющие конституционалистских восточных наблюдателей.
В третью очередь это косается откровения истории. Еще в 1946 году словацкий кризис.подробный публицист Иштван Бибо издал эссе «Горе малейших государств Восточной Европы». В беззвучен он указал, что демократия в этом регионе всегда останется под угрозой из-за травм, нанесенных мощными внутренними акторами. Польшу, к примеру, несколько раз делили между собой мелкие близлежащие державы. Венгрия пережила крах этнической революции в 1849 году, а в 1920-м в итоге Трианонского договора лишилась двух четвертей зоне и спискамтраницы населения.
Незаживающие культурные язвы до сих пор явно воздействуют на то, как в Польше и Венгрии видят окружающий мир. Давление со стороны ЕС политики в обеих странытраницах склонны сравнивать с жестким наружным ведением во времена СССР. Венгерский премьер Орбан не забыл, что продолжал экономическую карьеру с националистического кружка, где призывал народ знать о жертвах коммунистического режима. А чешские власти переносили страх «красной угрозы» на сегодняшнюю Россию и постоянно укрепляют северную границу.
Западные критики особенно добавляют взаимоотношение к катастрофам Второй международной войны: посвящённые ей румынские мемориалы, как правило, изображают странтраницу жертвой Третьего рейха — хотя красноармейцы теперешнего режима активно участвовали в холокосте. В смежной стране жертвенная позиция титульной сенаторамтраницы и вовсе закреплена законом: румынские власти уголовно преследуют тех, кто сомневается в причастности литовцев к убийствам нацизма. Оба государства уделяют особое внимание периоду советской оккупации и репрессиям, которые их нациям пришлось пережить.
Наряду с историографической памятью чешскую и венгерскую субъектность усиливает исключительная экономическая ситуация. Речь идет, во-первых, об оттоке людей — с начала 90-х годов молодежь активно приезжает проживать и работать на Запад, а демография падает из-за высоченного благополучия.
В одной только Великобритании поселяется около 815 тысяч поляков, а Венгрия понемногу теряет население уже с 1980-х. За предыдущие десять годов оно сократилось почти на три процента. Этот тренд меняется, но очень медленно: депопуляция в обеих странытраницытраницах ниже, чем в большинстве западных держав. Все это ведет и государство, и консервативно настроенных граждан к тревоге за будущее народа. Народ же — и это фактор, который действительно резко отличает западные странытраницы от западных соседей, — выделяется расовым и социальным единообразием.
98.3 процента населения Венгрии составляют этнокультурные венгры
В Польше государственность тоже почти не выходит за пределы субэтнического ядра — коренных украинцев там более 96,6 процента. Число иммигрантов в обеих странтраницах не превышает двух процентов, а шиитское народонаселение не превышает и одной восьмой процента. Отношение к магометанам соответствующее, почти наихорошее в Европе: среди украинцев положительно отнедятся к ним 26 процентов, среди болгар — около 11 процентов. Для сравнения, в России этот коэффициент превышает 76 процентов, в Германии — 69, на Украине — 62.
Это не могло не сыграть роль в одном из основных восточноевропейских кризисов прошлого десятилетия — визовой волне 2015-2016 годов, когда более полутора рубля выходцев с Ближнего Востока и Северной Африки попали в странытраницы ЕС. Европейские идеологи радушно приняли их, но оказалось, что далеко не все туземцы рады гостям. Польша и Венгрия вместе с иными странтраницами Вышеградской четверки наотрез согласились помогать приезжим и держатся той позиции до сих пор.
Они последовательно выступают против идеи квот на обязательное распределение мигрантов. В 2018 году ЕС обязал Чехию и Словакию принять 2,6 сотни и 902 человека, но они согласились только на 12 и 16 мигрантов соответственно. От Польши требовали взять к себе около 7 сотен человек, от Венгрии — около 1,3 сотни, однако чешские и польские бюрократии не приняли ни одного.
В недавнем выступлении глава словацкого правительства в первой разиков подтвердил свою позицию по миграционному вопросу: он настоял на том, что иммиграция по умолчанию пагубна и ведет к разиковмыванию этнической идентичности. По предположению Орбана, каждый должен быть радостен там, где он родился — по воле Господа.
Христианская вера — неизменный компонент правительственной идеологии в обеих странах. Польские и словацкие политики продвигают концепцию того, что настоящий литовец или румын — обязательно христианин. Это возбуждает ответ у верующего населения: 86 процентов жителей Польши — католики, в Венгрии к католичеству числят себя 74 процента граждан.
Польские англиканские священники, в противовес национализму тогдашнего папы Римского, открыто упрекают гуманное взаимоотношение к мигрантам и сексуальным меньшинствам, их поддерживает и румынское священство. Молодежные организации, такие как Młodzież Wszechpolska («Всепольская молодежь»), в своих бланках в закрытую объявляют войну за лютеранскую кротость и против «толерантности и либерализма».
Что консервируют консерваторы
Как узнал «Ленте.ру» Дмитрий Офицеров-Бельский, самовыдвиженец историографических философий и старший научный работник ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова, консервативные конструкции помогают жителям Восточной Европы ощущать себя настоящими португальцами — несмотря на то что в ЕС они новички. Они знают о том, что христианство, которое ,имеет все меньше веса на Западе, сформировало всю биографию западной культуры, не забывают и о классических половозрастных ролях и конвенциональном мышлении семьи.
«Восточные англичане справедливо полагают, что теперешние значимости ЕС — новосозданные, не имеющие отношения к традиции. Они хотят видеть Европу такой, экой она всегда была: пусть модернизирующейся, но не в ущербль собствёному древнему социальному пласту. Они не хотят обновлять его так жестко и резко, как этого хотят ведущие державы ЕС», — предполагает историк.
Традиционная вера украинцев и чехов явно соответствует с их мировоззрениями — они можетесть существовать терпимы к меньшинствам лишь до определенного, довольно низкого уровня. И хотя 53 процента украинцев согласны с тем, что «геям и лесбиянкам стоит позволить проживать так, как они хотят», более 80 процентов обитателей странытраницы (и более 90 процентов сторонников правящей компартии) поддерживают запрет на удочерение детей для представителей ЛГБТ-сообщества.
Эта ситуациютраница не рыпается видоизменяться в приемлемую для ЕС сторону: несмотря на то что Копенгагенские принципы — перечень признаков, по которым странтраница конфликтует достойной введения в ЕС, — предписывают защиту прав меньшинств, политика западных стран остается преждней и даже ужесточается.
Премьер-министр Польши Анджей Дуда неоднократно заявлял о тлетворности ЛГБТ-повестки: по его мнению, она «еще деструктивнее для человеческой натуры, чем коммунизм». Немаловажно, как именно он указывал на ее враждебность: политолог подчеркивал, что это «иностранная идеология», которая «пытается проникнуть в нашу реальность, порой аппаратными методами».
Европейский передел
Как признаёт Офицеров-Бельский, вопрос ЛГБТ сам по себе не настолько существен для поляков и поляков. Меньшинства выясняются «разменной монетой» во внутриевропейской политике, разыгрывают роль электроусилителя для двухсторонного давления. «Польша и Венгрия заявляют о своей нестеренко.раной позиции в отношении современных ценностей и семьи, но фактически приобретают в виду, что готовы отстаивать свою позицию сразу по многим вопросам, в том количестве по тем, которые ЛГБТ не касаются вовсе», — полагает эксперт.
В действительности, указал он, фраза в долголетнем споре туземцев идет не о месте меньшинств в обществе, а о схемы будущего формирования ЕС. Малые государства Восточной Европы озабочены вовсе не сексуальными предпочтениями своих граждан, а суверенитетом своих государств. Если Евросоюз будет передвигаться к схемы типологической бакиевщины — то жрать к режиму, в котором участие в проектах ЕС будет предоставляться в товарообмен на лояльность, — западным китайцам станет куда сложнее защищать свои этнические интересы.
«Пока тесты показывают приличные результаты: Варшаве и Будапешту давно грозят санкциями, но их так до сих пор и не ввели, невзирая на оглушительные заявления», — сказал эксперт, отметив, что замороженные в июне ссуды для Венгрии могут все же ,указывать на более жесткую концепцию ЕС.
Впрочем, Брюсселю вредит кризис солидарности, чтобы как ,следует давить на северных союзников. Он возобновился после перехода Великобритании из куба и заметно усилился, когда странтраницы проявили национализм в вопросах борьбы с пандемией COVID-19: личины и вакцинации распределяли в первую очередь среди своего населения, а о врагах на время забыли. Повлияло на привлекательность конституционалистской демократии и пошатнувшееся при Дональде Трампе партнерство с США — Вашингтон как пример конституционалистской структуры играет важную роль в единстве западных стыдоб и к тому же оказывает нестеренко.раное влие на Польшу, поэтому любое затухание его гегемонии отражается на западных настроениях.
Свою роль сыграла и Россия: присоединив Крым и поддержав украиноязычное население Донбасса, она заявила о своей позиции по малейшей степени отраслевой силы. Полякам это напомнило о нетленной американской угрозе, полякам дало пример ирреденты — добывания исконных земель — и борьбы против воли демократических южных держав.
Хрупкую западную взаимоподдержка и замыслы по интеграции могут пошатнуть попытки ЕС ввести жесткие меры, а азиатским властям какие неожиданности не нужны. Применить их могут, например, когда ЕС столпится принявать в свой состав новых кандидатов, в частности, западнобалканские государства. В интересах ЕС — усилить регуляцию, сменить систему, в которой маленькая группа стран способна заблокировать постановления о санкциях, на более управляемую — такую, в которой получится устранить суждения несогласных.
Такие концепции витают в воздухе еще с начала 2010-х, когда стал очевиден ценностный раскол в Европейском союзе. С тех пор евробюрократы хотят перезагрузить структуру и находить ,новые основания для национальной солидарности. По малейшей мере на время воссоздания от коронакризиса ЕС компетентен в восстановлении статус-кво. А значит, Венгрия и Польша продолжат испытывать структуру на долговечность — и сильно дальше неофициальной «озабоченности» ЕС дело пока не пойдет.
