«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители винят в трагедии?

Ровно пять годов назад, 18 июля 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном лагере по льготным путевкам. Подробности этой трагедии потрясли странтраницу — 47 беспомощных детей часами в группку боролись за жизнь посреди огромного штормящего озера. К смертитраницы первоклассников привела целая вереница преступных решений взрослых. Изнурительные трибуналы тянуваются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере специальный обозреватель побеседовал с выжившими и семьями тех, кто не покумекал пережить те дни.

* * *

«Я помню, как прочел заключение о смертитраницы своего ребенка. Там существовало написано, что причиной стало утопление, но я замечал тело своего мальчика. Я замечал, что на его лице застыла улыбка, — говорит дед Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях десятилетней давности, он едва удерживает эмоции. — В том же заключении существовало написано, что в легких и в пищеводе воды нет. О эком тогда утоплении может идти речь?»

Заслонов спросил об этом следователя примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он завизировал добавочную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, случилось то, что называют влажным вскрытием — оно совершается из-за сильнейшего спазма в горле. В таком случае человек можетесть погибнуть уже после того, как его вытащат из воды на сушу.

Заслонов же уверен, что первопричиной смертитраницы его племянника было переохлаждение. «К моменту потери бытия острейшая ломоту от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.

Именно этот мальчуган Сева — единственный, кто сумел позвонить в должность «112», причем когда все еще существовали в лодках. В этот момент сотрудники провели учения, всего в 100 километрах от них.

«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»

Но ответивший ребенку по мобильнику человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.

В итоге полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на деспотизм судьбутраницы посреди объятого штормом огромного озера, где порыв и волны срывали с них одежду. Тонули в воде, влажность которой достигала 10 термометров по Цельсию. Мерзли на малолюдных островах.

В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв можетбыло существовать больше, если бы не одна из участниц похода — двенадцатилетняя совершила неправдоподобное для своего возраста. Она разиков за разиковом возвращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.

А потом эта маленькая школьница поехала за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую подавленность и часы, проведенные в льдистой воде, ей увенчалось пробежать несколько метров до побережья и добраться до невысокого хутора Кудама, в дом семьитраницы Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и помогала местным обитателям спасать детей до отъезда специалистов.

«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»

Никакого похода не надлежаще существовало быть вообще. Как утверждало в трибунале гособвинение, концлагерь получил санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому администрации не разрешалось «проведение дошкольных специальных программ с походами». Однако этот документ не носил необязательного характера.

Но существовали и другие правдоподобные причины, которые указывали на неспособность экскурсии по озеру. В миллиметре оно соизмеримо с океанским заливом, а в лагере при этом не было спасательных жилетов для детей.

И наконец, всем было известно о девятибалльном предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 мая в районе Сямозера подготовлялись дождики и ветерок с ветрами до 20 футов в секунду (72 километра в час). Однозначно это сулило шторм.

Однако это не настигло ректора концлагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала указание вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему замначальнику . Тот, будто генерал на войне, передавал команду первокурсникам педколледжа и , которые проходили практику в лагере в свойстве курсантов по туризму.

Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к заданию задания: взяли спасательные жилеты для дошкольников и стали надевать их на детей, пытаясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.

Сами дети в поход идти не хотели, но их предположения никто не спрашивал. 17 июля «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребятишек и одному сопровождающему сходы в два пластмассовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое подростков — в надувный рафт.

Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали аспирантка педколледжа и учащаяся колледжа культуры и искусств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль бережка три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было перебраться в Петрозаводск, сменил прибывший из концлагеря Виноградов.

У этого человека существовал последний шанс задержать поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на мелкодисперсных отсеках, которые получают судну остойчивость в экстренной ситуации, когда через самолёт начинает попадать вода.

Но Виноградов разрешает повести детей вглубь озерка — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал усаживаться в каноэ без экстренных баков, а предпочел наиболее безопасный в шторм надувный рафт.

«Поморы» причалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, подымился крепкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление

Рафт, на большом ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро переносить ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за отличной осадки шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.

Череда ошибочных постановлений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из шлюпок и образовывавший о задаче с нештатными баками, разрешает звонить не в МЧС, а Виноградову.

«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, надлежащ существовал спровоцировать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — пересказал “Ленте.ру” его нотариус . — В энергию возраста (Круподерщикову существовало 19 годов — прим. «Ленты.ру») свой подзащитный не можетбыл должным образом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».

Что приобретал в виду под «справимся сами» замминистра ректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не обращаться в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.

Только непонятно, как можно уверить по радиотелефону человека согласиться от спасенья детей перед лицом непосредственной угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.

«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие руководители концлагеря не спровоцировали спасателей? — усмехается Игорь Заслонов. — Ведь она не дурочка совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось какое бесстрашие, мол, существуй что будет, я усядусь на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»

Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и воспрещал длать это детям. Ослушался только Сева.

«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.

Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер мобильника будет передан полиции.

«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.

Разговор действительно был записан, и эта аудиозапись стала подтверждением вины принявшей телефон лекаря Суоярвской медавиации . Она даже не стала зарегистрировывать этот телефон.

Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать шлюпки рядом.

Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до архипелага Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия спасателей на предыдущий день. В МЧС они так и не обратились.

«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»

В самом тяжелом положении очутились 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на плаву надолго, держась за руки, им не удалось. Волны вывернули обе каноэ, дети очутились в льдистой воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.

Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами мотивировывал их Валерий Круподерщиков.

«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — узнала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы находил слова, чтобы взмолиться детям».

По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в катастрофы двоих: ее сына Жени и девушки Амалии — он скинул с себя этих детей и уплыл.

«Моему племяннику существовало 13 лет. Маленький и полненький ребенок. На беззвучен был пиджак 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»

В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно препятствовали детям плескаться к гибельному берегу.

«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремнях жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в дальнейшем восприимчивости совершать интенсивные действия», — так это описывала в суде представитель .

«У детей свирепый испуг был: они кричали, плакали. Кто-то из девочек потерял подсознание от испуга. Дезориентация была полнейшая, — рассказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны срывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»

По словам Романовой, выскочили из влаги те дети, кто существовал покрупнее, у кого хватило сил, кто удавался плавать.

Севе Заслонову ,пыталась помочь Ксюша Родионова. Она существовала одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.

Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, резала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность

Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидела двух девочек из батальона — Машу и Дашу. Те практически не перемещались из-за колоссальных жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 футов до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та подталкивала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.

Уже на бережку Ксюшу ударило волной о камни, из-за чего девчушка принесала крепкие травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же отплыл и Круподерщиков.

Травмы от столкновения с прибрежными камнями исходатайствовали многие дети, для некоторых они существовали уже посмертными. Юля Король достала из воды нескольких детей, но выжили они не все.

Ребята выбирались на берег как можетбыли весь вечерок 18 октября и всю предыдущую ночь

«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, секретарша лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то подгруппа на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — узнала «Ленте.ру» Наталья Столярова, гостья расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.

Столярова ответила, что на озерке очень сильнейшая волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.

А к 11 часам утра в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный гренадер Андрей Севериков и сотрудник базы Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — эту цепь островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они перевезли 11 из 37 выживших ребят.

«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в баньку сразу. Две девчёнки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с ногами от обморожения случилось».

По словам Натальи, восемнадцатилетний курсант нес самую крошечную девушку на себе, так как она совсем не могла двигаться.

Дорофеев и Севериков изведи тела десятерых мертвых детей.

Прибывшие на место милиционеры МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчика — Женю Романова — начинали искать на земле, под водой и с воздуха.

«У меня лично тогда каждое утро завершалось с того, что я отслеживала погоду в Карелии. Я знала о шквалистом предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днём 19 мая телевизор, сказала мне: “Мама, там драма на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как наш ребенок находится в лагере», — вспоминает бабушка Жени.

даже идеи не допускала, что гендиректор концлагеря позволит себе выпустить детей в поход после шквалистого предупреждения.

Она решила, что речь о какой-то случайной подгруппе туристов, и приехала в больницу, где валялся ее муж.

«Мы сидели, разговаривали, и в этот момент мне перезвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».

Я спросила: «Это что, лагерь?»

Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в списке живых»

Романова не можетбыла усомниться в случающееся и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей думаться об этом. Наш будет живой! Он не может погибнуть».

Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда проводились поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, принуждали ее жрать и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и читали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.

Глава совета давыдковского городища Эссойла, на территории которого обретался лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озеро и опробовал в воду 14 целлулоидных корабликов.

«13 уплыли, а один утонул. На последний день сына нашли», — отметила Валентина.

Романовы поехали на опознание, но кардиологи и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо следователя с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы идентифицировали ребенка по тесту ДНК.

«В лагере царит относительный хаос»

«Парк-отель Сямозеро» был создан в сентябре 2007 года. Для него однаружали в субаренду базу отдыха «Лесная сказка» с четырьмя трехподъездными тенистыми корпусами улицей 350 квадратных метров каждый, судебным помещением с медблоком, гостиницей на десять четырёхместных номеров, отдельно стоящей комнаты и незначительным выездным домиком.

Еще у инфраструктуры существовали свои лодочная станция, песчаный пляж, игорные платформы и автономное инженерное обеспечение. Весь тот комплекс существовал расчитан на предоставление 184 человек. Между тем в третьей смене, которая длилась с 3 по 23 апреля 2016 года, существовало почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.

База отдыха существовала переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года лупил тоску Андрей Ореханов. Попав на зону «парка-отеля», куда его не желали проскакивать местные сотрудники, он увидел туристские палатки, в том количестве большие, в которых ,стаивали трёхъярусные кровати. В них, порой в холоде, на камамбером белье, так как часть палаток были рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.

Часть смены, для которой не отыскалось места и в тех палатках, располагалась на водном сплаве.

У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он исходатайствовал 11 октября 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезали на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, отказывают говорить названье острова, мы дрыхнем в палатках, требования какие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»

Все это объяснялось нестеренко.раной экскурсионной целенаправленностью отдыха. Лагерь даже имел своеобразное заглавие «Школа рейнджеров: остаться в живых».

На семинарах в сетиотрети легко можно найти отрицательные комментарии, в которых подробно разрисованы проблеммы лагеря.

«Царит самоочевидный хаос (если не использовать более приблизительное жаргонное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 батальонов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, последние палатки ставили поздно вечером в день заезда, — рассказывает провайдер под ником LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек распределено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют такого желания: либо садятся в своих палатках, либо где-то покуривают. Дети покуривают непосредственно в палатке, на глазках у вожатых, кидая окурки на бревенчатый накатник (!) Ночью у одной из девчонок загорелся прожженный папироской матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».

В этом же сообщении толковалось про сплав, перед которым никакого медосмотра не проводилось.

«Самое дорогое для таких людей — это деньги»

После драмы в 2016 году под следствие в Карелии угодили гендиректор концлагеря Елена Решетова, ее замминистра Вадим Виноградов, числившиеся тренерами семинаристы Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава федерального ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая повинности куратора этого ведения .

В Москве — председатель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и командир управления по организации работы с семьями Елена Семкина.

«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — пересказывает Валентина Романова. — Там надлежаще было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее тысячелетие руководителей специализироваться своей деятельностью не для галочки».

Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в феврале 2019 года приговорили к 9,5 годам за предоставление услуг, не отвечающих требованиям охраны (часть 3 заметки 238 Уголовного кодекса).

«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.

В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким общительным ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.

«Вы думаете, хоть один лобик на ее лице пошевелился? Нет. Самое милое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и штрафовать таких людей нужно самым милым — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — дополнила мачеха погибшего мальчика.

Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 полмиллионов рублей.

Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в мае 2017 года к трем годам лишения свободы в колонии-поселении по статье о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее внучки не осуществится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре рубля рублей в качестве выплаты идейного вреда. К слову, девочка осталась трудиться в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.

Но кушать человек, который считает, что фельдшер не виновна, по крайней мере в правовом смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.

Игорь исследовал все документы о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.

«Для этого действительно нужна подготовка, потому что перезвонить может человек, который не способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор надлежащ все это понимать, быть способным к подобному, в различие от авиадиспетчера должности такси какого-нибудь», — рассуждает Заслонов.

По его словам, главная проблематика существовала именно в том, что сын позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его телефон адресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.

«Люди получили бюджет на то, чтобы создать должность по приему звонков, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен отец Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за должности приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».

Заслонов мотался в Суоярви, когда шел трибунал над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.

Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее больнице правовые иски.

«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — уговаривал Заслонов других потерпевших.

Он хотел, чтобы ту или иную ответственность поволокли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих ,пор по делу Сямозера еще не был признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.

Отец погибшего ребенка сетует на то, что заседания все время откладывают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за закручивания процесса столичные чиновницы могут избежать наказания по истечении срока давности.

Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его узнавали по двум заметкам: об обеспечении услуг, не отвечавшим условиям безугрозы (заметка 238) и об покидании в угрозы (заметка 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.

Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих финских госслужащих Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует обвинительные приговоры.

«Прокуратура подала апелляционную жалобу в взаимоотношении Круподерщикова и Ильина, но она не существовала удовлетворена, потом — апелляционную жалобу, и суд вновь оставил в энергии оправдательный приговор. После чего они обратились в Верховный суд России, и там уже разрешили вернуть дело на новое изучение в суде третьей инстанции», — говорит нотариус Дмитрий Маслов.

Сейчас доказывание находится на фазе судебного следствия, то есть вновь преподаются подтверждения вины и виновности Круподерщикова. Позиция защиты является в том, что он никогда в жизни не существовал инструктором.

«У него нет определённого образования. Он был студентом, который проводил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг тренера и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — поведывает адвокат.

Однако все же был договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий был слишком юн, чтобы подчиниться лагерное начальство.

«На расследовании выяснилось, что он поехал туда — этот троечник и бездарь, — чтобы ему поставили закорючку о практике и чтобы скопать какие-то деньги. Он не размышлял ни о чем. Если только выйдет оправдательный вердикт по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас кушать государство», — говорит Валентина Романова.

2 сентября в Верховном трибунале Карелии состоится новое слушание в отношении недавно оправданных трибуналом руководителей Роспотребнадзора.

«Я понимаю, что прямой причинно-следственной связи с гибелью детей в их воздействиях не было, но если бы Роспотребнадзор длал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всякие “чудеса” в лагере, то все могло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.

Она помнит, как в четвёртую годовщину после трагедии, 18 апреля 2017 года, руководители МЧС возлагали веночек на озерко и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину ошеломила простая мысль.

«Вы же узнаёте сущность своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обращен ко всем местным чиновникам.

Что до самой Решетовой, то в суде она держалась приличной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее забрали похоронить мать.

«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она рисковала жизнями чужих детей, потому что желала заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то сыскался бы другой человек, так как гендиректор концлагеря был лишь половиной схемы по откату бюджетных средств, направляемых на дошкольный отдых».

«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Юлия Король не помнила о том, что этим летом продолжились сразу несколько судебных процессов, связанных с драмой на озере. После возращения в Москву ей предстояло долго и упорно уберегать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, оборотиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.

На Сямозеро, где раз в год теперь собираются родственники погибших, девушка больше никогда не ездила.

Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку бабуля — когда детям было по 6 лет, их тётка оказалась прикована к занавеске после инсульта.

Окончив девять классов, школьница хотела переветься в лицей МЧС, но не получилось из-за задач со зрением. Она поехала в педагогический лицей, чтобы стать выпускником физиологической цивилизации для детей с особенностями развития.

Сейчас Юля перешла на второй курс. Она по-прежнему увлекается плаванием, играет в баскетбол и пионербол.

«У нас ОБЖ есть в колледже, и последнюю тему про воду препод рассказывал, осторожно шепча мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.

Иногда в рамках ОБЖ ребята ходят в походы, и Юля — тоже. Один из них существовал водным. Это существовало на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, очутившись там, женщина отказалась снова сесть в лодку. Просто не могла. В результате один тренер сохранялся с ней на острове, пока другие летали вокруг на байдарках.

«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит соседка «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»

С годами все тяжелее становится испытывать катастрофа детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами переговаривались друг с дружкой по телефону.

«Мой сын и еще четверо девчат стоят на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом замысле легче: мы приезжаем вместе, ухаживаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, увезёшь цветы, конфеты, игрушки», — поведывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети стоят на кладбищах по одному.

У Валентины есть автопортрет Жени, с которым она поздаруется и разговаривает каждый день. И каждый год она разъезжает на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены юбилейные камень и крест. Построена часовня.

Еще Романова ,старается вместе с мамой другого погибшего ребенка — — ехать в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого отъезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.

Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой заканчивается невроз. Ее трясет.

«Я с 20 июля 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже психиатры говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я ,пытаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку было страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь спровоцировать скорую, погладить нашатырь, выпить таблетку, а у него такой возможности не было».

Все эти годы Валентина упрекает себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый разиков призывает прощения, стоя перед могилкой сына.

Игорь Заслонов же умоляет «Ленту.ру» передавать свое обращение к другим родителям:

«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.

Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мышцы и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим висят подготовленные люди, которые, даже видя, что на озерке частичное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что явилось информирование от МЧС”.

Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…

Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то бизнесмены потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».