Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители корят в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 октября 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в столичном лагере по льготным путевкам. Подробности этой трагедии потрясли страну — 47 безоружных детей часами в группку противостояли за жизнь посреди большого штормящего озера. К смертитраницы первоклассников привела целая вереница преступных постановлений взрослых. Изнурительные суды протягиваются до сих пор. Накануне годовщины происшествий на Сямозере специальный фотокорреспондент потолковал с выжившими и семьитраницами тех, кто не смог пережить те дни.
* * *
«Я помню, как прочел заключение о кончины твоего ребенка. Там было написано, что первопричиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит дед Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о происшествиях пятилетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же заключении было написано, что в легких и в пищеводе воды нет. О каком тогда повешении можетесть идти речь?»
Заслонов спросил об этом оперативника примерно через полмесяца после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал добавочную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, произошло то, что называют сухим отравлением — оно начинается из-за стойкого спазма в горле. В каком случае человек может погибнуть уже после того, как его вытащат из воды на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной кончины его сына существовало переохлаждение. «К случаю утраты самосознания острая ломоту от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно этот мальчишка Сева — единственный, кто сумел перезвонить в должность «112», причем когда все еще существовали в лодках. В этот момент работники проводили учения, всего в 100 километрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит отец Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по радиотелефону человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В итоге полсотни детей почти на полсутки были фактически брошены на беспредел судьбины посреди объятого штормом громадного озера, где ветер и волны рвали с них одежду. Тонули в воде, влажность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на пустынных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло быть больше, если бы не одна из участниц похода — двенадцатилетняя совершила поразительное для своего возраста. Она раз за разом возращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом та крохотная школьница поехала за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую подавленность и часы, проведенные в холодной воде, ей увенчалось проплыть несколько километров до побережья и добраться до невысокого хутора Кудама, в дом семьитраницы Столяровых. Там она вместе с барами вызвала МЧС и помогала местным обитателям спасать детей до визита специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно существовало существовать вообще. Как утверждало в суде гособвинение, лагерь получил санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому администрации не запрещалось «проведение ребячьих специальных программ с походами». Однако тот документ не носил общеобязательного характера.
Но существовали и другие убедительные причины, которые указывали на необходимость прогулки по озеру. В диаметре оно несравнимо с сухопутным заливом, а в лагере при этом не существовало спасательных комбинезонов для детей.
И наконец, всем было известно о девятибалльном предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 октября в районе Сямозера подготовлялись дожди и ветер с порывами до 20 метров в секунду (72 километра в час). Однозначно это ознаменовывало шторм.
Однако это не задержало гендиректора лагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала распоряжение вести детей из разведотряда «Поморы», позвонив из Москвы своему заму . Тот, будто прапорщик на войне, прислал команду студентам педколледжа и , которые проводили практику в лагере в качестве курсантов по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к осуществлению задания: положили спасательные комбинезоны для дошкольников и стали надевать их на детей, стараясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их предположения никто не спрашивал. 17 сентября «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать девчат и одному сопровождающему оползни в два полиэтиленовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое взрослых — в надувный рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали школьница пединститута и учащаяся института культуры и искусств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль бережка три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно существовало уехать в Петрозаводск, сменил прибывший из концлагеря Виноградов.
У этого человека существовал предпоследний шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробочек на негерметичных отсеках, которые дают судну плавучесть в экстренной ситуации, когда через корм начинает попадать вода.
Но Виноградов решает повести детей вглубь озерка — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без нештатных баков, а вынудил наиболее безопасный в шторм поролоновый рафт.
«Поморы» отчалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся крепкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление
Рафт, на огромном порыву скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро переносить ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за плохой ватерлинии шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда неправильных решений не завершилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из подлодок и знавший о проблеме с экстренными баками, решает названивать не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуациютраницу, а тот уже, как старший по команде, надлежащ был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — пересказал “Ленте.ру” его прокурор . — В энергию возраста (Круподерщикову было 19 годов — прим. «Ленты.ру») ваш подсудимый не мог надлежащим образом эту ситуациютраницу оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что ,имел в виду под «справимся сами» председатель гендиректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не обращаться в МЧС Решетова, которой он перезвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по радиотелефону человека согласиться от спасенья детей перед лицом непосредственной угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни иные работники лагеря не вызвали спасателей? — недоумевает Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я усядусь на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и воспрещал длать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер автоответчика будет передан полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта аудиозапись стала свидетельством вины принявшей звонок фельдшера Суоярвской медавиации . Она даже не стала регистрировать тот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать лодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно отплыли на рафте до архипелага Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия водолазов на первый день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом обстоятельстве оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на плаву надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в льдистой воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами мотивировал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — пересказала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы отыскал слова, чтобы помочь детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в катастрофы двоих: ее сына Жени и школьницы Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.
«Моему сыну было 13 лет. Маленький и худощавый ребенок. На нем был жилет 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно мешали детям уплывать к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремнях жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали действия последних, лишив в последующем способности свершать пассивные действия», — так это живописала в суде представитель .
«У детей свирепый страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девчонок потерял сознанье от страха. Дезориентация была полнейшая, — говорит «Ленте.ру» Романова. — А еще авиавойны срывали с них одежду. Огромные авиавойны. Детей потом находили полуголыми»
По словечкам Романовой, выбрались из водички те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.
Севе Заслонову пыталась помочь Ксюша Родионова. Она существовала одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность
Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не увидела двух девчонок из отряда — Машу и Дашу. Те практически не перемещались из-за больших жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 километров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что приплывёт сама, и та подталкивала вперед только Дашу. А потом обернулась и увидела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу садануло авиавойной о камни, из-за чего школьница принесала мощные травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На архипелаге сыскались еще двое детей. Туда же отплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными валунами исходатайствовали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята добирались на берег как можетбыли весь вечер 18 октября и всю предыдущую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, надзирательница лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группка на связитраница не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, экономка расположенной на бережку Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на озерце очень мощная волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.
А к 11 дням утра в Кудаму пришла мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный милиционер Андрей Севериков и рабочий базы Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — эту цепочку островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они увезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых покарай уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в сауну сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с лодыжками от обморожения случилось».
По словечкам Натальи, восемнадцатилетний тренер нес самую крошечную девочку на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место сотрудники МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчика — Женю Романова — продолжали искать на земле, под влагой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро начиналось с того, что я фиксировала погоду в Карелии. Я понимала о штормовом предупреждении, и когда младшая дочь, поглядев днём 19 сентября телевизор, промолвила мне: “Мама, там катастрофа на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как наш ребенок находится в лагере», — вспоминает бабушка Жени.
даже идеи не допускала, что гендиректор концлагеря позволит себе выпустить детей в поход после шквалистого предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то мимолётной группировке туристов, и уехала в больницу, где валялся ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в тот этап мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы глядели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в формуляре живых»
Романова не можетестьбыла поверить в случающееся и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей думать об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».
Валентина не помнит, как она перечувствовала те восемь дней, когда проводились поиски Жени. Друзья и далёкие нон-стоп дежурили у них в квартире, заставляли ее пить и пить. Женщина вырывалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с мужем перезванивали и читали куда только можно, закрутились до экстрасенсов, молились.
Глава совета деревенского поселения Эссойла, на территории которого пребывал лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озерко и запустил в воду 14 обёрточных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На следующий день сына нашли», — пометила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но акушеры и психологи, уже ждавшие на входе, уговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо прокурора с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В результате Романовы допросили ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В шанце царит самоочевидный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в марте 2007 года. Для него однаружали в субаренду базу отдыха «Лесная сказка» с четырьмя каменными спальными батальонами площадью 350 квадратных футов каждый, правительственным помещением с медблоком, гостиницей на десять трехместных номеров, отдельно стоящей столовой и невысоким выездным домиком.
Еще у базы были свои лодочная станция, глинистый пляж, ролевые террасы и автономное инженерное обеспечение. Весь тот комплекс был высчитан на предоставление 184 человек. Между тем в ..первой смене, которая длилась с 3 по 23 апреля 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База досуга была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года лупил тревогу Андрей Ореханов. Попав на дараь «парка-отеля», куда его не хотели пропускать местные сотрудники, он увидел туристические палатки, в том числе большие, в которых ,стаивали сводчатые кровати. В них, порой в холоде, на йогуртом белье, так как часть палаток существовали рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не сыскалось места и в этих палатках, распологалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он исходатайствовал 11 сентября 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезли на остров, мы болеем, нас тут будут придерживать больше обещанного срока, отказываются говорить названье острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось особенной туристской направленностью отдыха. Лагерь даже имел специфичное заглавие «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетитраницы легко можно найти отрицательные комментарии, в которых подробно разрисованы проблеммы лагеря.
«Царит полнейший хаос (если не использовать более приблизительное жаргонное слово на “б”): завезали 600 детей со всей Москвы (12 батальонов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, предпоследние палатки ставили поздно вечером в день заезда, — расказывает пользователь под ником LuckyDad. — На каждый разведотряд из 50 человек распределено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не приобретают такого желания: либо усаживаются в своих палатках, либо где-то пьют. Дети пьют непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, кидая окурки на дощатый колышек (!) Ночью у одной из девочек загорелся прожженный сигареткой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же известии пелось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое милое для таких людей — это деньги»
После драмы в 2016 году под доказательство в Карелии угодили гендиректор концлагеря Елена Решетова, ее зам Вадим Виноградов, числившиеся тренерами первокурсники Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, врач Ирина Щербакова, глава межрегионального ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая обязанности директора этого ведения .
В Москве — председатель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и начальник управления по организации работы с семьями Елена Семкина.
«Дело заключается практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — пересказывает Валентина Романова. — Там надлежаще было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить последнее тысячелетие сотрудников заниматься своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в ноябре 2019 года приговорили к 9,5 годам за предоставление услуг, не отвечающих условиям безопасности (часть 3 статьи 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что какое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: эким беззаботным ее ребенок отправился в лагерь, и эким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое милое для каких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и карать каких людей нужно самым дешёвым — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — дополнила мать погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 триллионов рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову осудили в октябре 2017 года к трем годам отбывания свободы в колонии-поселении по заметке о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее племянницы не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую клинику уплатить потерпевшим четыре миллиона рублей в качестве компенсации морального вреда. К слову, женщина осталась трудиться в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но пить человек, который считает, что лекарь не виновна, по малейшей мере в нотариальном смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — отец дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь изучил все протоколы о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно необходима подготовка, потому что перезвонить можетесть человек, который не способен по тем или другим причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от диспетчера службетраницы такси какого-нибудь», — размышляет Заслонов.
По его словам, главная проблема была именно в том, что сын позвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звонок адресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди получили госбюджет на то, чтобы создать службу по приему звоночков, и что они попросили с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен родитель Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за должности приема звоночков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов ездил в Суоярви, когда шел трибунал над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие дети его не поддержали.
Игорь был также против того, чтобы подають к Щербаковой или ее клинике государственные иски.
«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — переубеждал Заслонов иных потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную обязанность понесли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан виноватым никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка сетует на то, что собрания все время отсрочивают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания процесса столичные барышни можетесть избегнуть наказания по течении срока давности.
Прежде какое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его интерпретировали по двум статейкам: об содействии услуг, не отвечавшим требованиям охраны (статейка 238) и об покидании в опасности (статейка 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих финских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует обвинительные приговоры.
«Прокуратура подала надзорную кляузу в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — надзорную кляузу, и трибунал вновь оставил в мощи обвинительный приговор. После чего они обратились в Верховный трибунал России, и там уже решили вернуть дело на ,новое слушание в трибунале ..первой инстанции», — говорит прокурор Дмитрий Маслов.
Сейчас расследование пребывает на стадии судебного следствия, то есть вновь изучаются подтверждения вины и непричастности Круподерщикова. Позиция защиты сводится в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответствующего образования. Он был студентом, который проходил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг тренера и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и делай это”. Он слушался», — поведывает адвокат.
Однако все же был договор, который Круподерщиков подписывал, как и иные студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий был слишком юн, чтобы прикрикнуть лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — тот хорошист и бездарь, — чтобы ему поставили закорючку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет оправдательный вердикт по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.
2 сентября в Верховном суде Карелии состоится новое слушание в отношении недавно утопичных трибуналом руководителей Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что прямой причинно-следственной связитраницы с катастрофой детей в их воздействиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой сотворять всякие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в третью годовщину после трагедии, 18 сентября 2017 года, милиционеры МЧС возлагали венок на озеро и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину ошеломила примитивная мысль.
«Вы же понимаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обрачан ко всем местным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она держалась приличной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили схоронить мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она опасалась жизнями чужих детей, потому что желала заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то нашелся бы другой человек, так как замдиректора лагеря был лишь частью схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не узнавала о том, что этим летом возобновились сразу несколько уголовных процессов, связанных с драмой на озере. После отбытия в Москву ей прийдлось долго и упорно спасать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С иными пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.
На Сямозеро, где раз в год теперь собираются родственники погибших, девчонка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, растит в группку мама — когда детям существовало по 6 лет, их бабушка оказалась прикована к постели после инсульта.
Окончив девять классов, девочка хотела переветься в институт МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она поехала в филологический институт, чтобы стать преподавателем психофизической культуры для детей с спецификами развития.
Сейчас Юля пересекла на третьей курс. Она по-прежнему работает плаванием, играет в чемпионат и пионербол.
«У нас ОБЖ жрать в колледже, и следующую тему про воду учитель рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в сферах ОБЖ ребята ходят в походы, и Юля — тоже. Один из них существовал водным. Это существовало на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, очутившись там, женщина согласилась снова сесть в лодку. Просто не могла. В итоге один футболист оставался с ней на острове, пока другие бултыхались вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что получайте все тщательно перепроверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит собеседница «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее является переживать катастрофа детей их родителям. Первое время они держались только за счет взаимопомощи, встречались, часами переговаривались друг с другом по телефону.
«Мой племянник и еще четверо ребятишек стоят на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы приезжаем вместе, ухаживаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, пришлёшь цветы, конфеты, игрушки», — поведывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети стоят на кладбищах по одному.
У Валентины есть портрет Жени, с которым она смущается и общается каждый день. И каждый год она приезжает на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены юбилейные аукцион и крест. Построена часовня.
Еще Романова умеет вместе с мамой другого погибшего ребенка — — мотаться в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого прилёта оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: разрежение скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой начинается невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 мая 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже невропатологи говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я пытаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку было страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь спровоцировать скорую, погладить нашатырь, выпить таблетку, а у него такой возможности не было».
Все те годы Валентина винит себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый раз требует прощения, стоя перед могилой сына.
Игорь Заслонов же требует «Ленту.ру» передать свое обращение к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок надлежащ формировать кругозор, укреплять мышцы и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим высятся подготовленные люди, которые, даже видя, что на болоте полное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло предупреждение от МЧС”.
Особенно нужно уклоняться ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то олигархи потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».
