«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого отцы упрекают в трагедии?

Ровно пять годов назад, 18 октября 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном шанце по платным путевкам. Подробности этой катастрофы потрясли странтраницу — 47 беззащитных детей часами в группку боровались за жизнь посреди громадного штормящего озера. К гибели старшеклассников привела целая череда преступных решений взрослых. Изнурительные суды тянуваются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере особый репортёр поговорил с выжившими и семьями тех, кто не покумекал пережить те дни.

* * *

«Я помню, как прочитал соглашение о смертитраницы твоего ребенка. Там было написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит родитель Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях трёхлетней давности, он едва сдерживает эмоции. — В том же заключении было написано, что в легких и в кишечнике воды нет. О каком тогда утоплении может идти речь?»

Заслонов спросил об этом оперативника примерно через полмесяца после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал добавочную экспертизу. В ней существовало сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, случилось то, что называют сырым утоплением — оно случается из-за крепкого спазма в горле. В каком случае человек можетесть погибнуть уже после того, как его вынут из воды на сушу.

Заслонов же уверен, что причиной смертитраницы его внука было переохлаждение. «К этапу утраты переживания острейшая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.

Именно этот мальчик Сева — единственный, кто сумел перезвонить в должность «112», причем когда все еще были в лодках. В этот случай сотрудники провели учения, всего в 100 километрах от них.

«Им нужно существовало 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит брат Севы. — Они бы всех спасли»

Но ответивший ребенку по телефонуту человек сказал, чтобы тот не баловался, и погрозил полицией. Потом он кинул трубку.

В итоге полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на произвол судьбы посреди объятого штормом громадного озера, где ветер и зыби орвали с них одежду. Тонули в воде, кислотность которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на безлюдных островах.

В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло быть больше, если бы не одна из активисток похода — четырнадцатилетняя совершила необыкновенное для своего возраста. Она раз за разом возвращалась за гибнущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.

А потом эта маленькая девчушка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую разбитость и часы, проведенные в льдистой воде, ей удалось проплыть несколько километров до побережья и дотащиться до маленького выселка Кудама, в дом присмотруги Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и помогала местным обитателям спасать детей до приезда специалистов.

«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»

Никакого похода не надлежаще существовало быть вообще. Как утверждало в суде гособвинение, лагерь исходатайствовал санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому обладминистрации не разрешалось «проведение дошкольных специальных программ с походами». Однако этот документ не носил общеобязательного характера.

Но существовали и другие правдоподобные причины, которые указывали на невозможность прогулки по озеру. В миллиметре оно соизмеримо с сухопутным заливом, а в лагере при этом не было спасательных жилетов для детей.

И наконец, всем было известно о штормовом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 сентября в районе Сямозера предвиделись ливни и ветер с порывами до 20 ярдов в секунду (72 километра в час). Однозначно это предзнаменовало шторм.

Однако это не остановило гендиректора лагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала предписание вести детей из разведотряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему замминистра . Тот, будто солдат на войне, передал команду семинаристам педколледжа и , которые проходили практику в лагере в качестве курсантов по туризму.

Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к заданию задания: положили спасательные комбинезоны для подростков и стали надевать их на детей, удаваясь хоть как-то перетянуть застежки, чтобы те держались.

Сами дети в поход идти не хотели, но их суждения никто не спрашивал. 17 октября «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребяток и одному сопровождающему сходы в два картонных каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое подростков — в надувный рафт.

Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали школьница педколледжа и учащаяся колледжа культуры и искусств Регина Иванова. Дети и пионервожатые прошли вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было перебраться в Петрозаводск, сменил прибывший из лагеря Виноградов.

У этого человека был следующий шанс настигнуть поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на негерметичных отсеках, которые получают судну ржавчину в нештатной ситуации, когда через самолёт начинает попадать вода.

Но Виноградов решает новеллы детей вглубь озерка — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без экстренных баков, а предпочел наиболее удобный в ураган поролоновый рафт.

«Поморы» отчалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся стойкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление

Рафт, на громадном ветру скорее напоминавший каучуковый матрас, стало быстро снести ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей парусности шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.

Череда ошибочных решений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и знавший о задаче с экстренными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.

«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, надлежащ был вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — рассказал “Ленте.ру” его юрист . — В силу возраста (Круподерщикову было 19 годов — прим. «Ленты.ру») ваш подзащитный не можетбыл должным образом эту ситуацию оценить и отдался на опыт своего руководителя».

Что приобретал в виду под «справимся сами» зам ректора лагеря, неизвестно. Известно, что его убедила не обращаться в МЧС Решетова, которой он перезвонил с рафта.

Только непонятно, как можно убедить по телефонуту человека отказаться от спасенья детей перед лицом прямой угрозы и почему вообще нужно существовало сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.

«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие милиционеры лагеря не вызвали спасателей? — недоумевает Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, существуй что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»

Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и запрещал длать это детям. Ослушался только Сева.

«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.

Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номерок автоответчика будет передан полиции.

«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.

Разговор действительно был записан, и та запись стала свидетельством вины принявшей звонок фельдшера Суоярвской медавиации . Она даже не стала зарегистрировывать этот звонок.

Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать лодки рядом.

Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до мыса Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия спасателей на нижеследующий день. В МЧС они так и не обратились.

«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»

В самом тяжелом положении оказались 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на плаву надолго, придерживаясь за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети оказались в холодной воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.

Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами аргументировал их Валерий Круподерщиков.

«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — рассказала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы помочь детям».

По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в катастрофы двоих: ее сына Жени и девушки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.

«Моему отцу было 13 лет. Маленький и бледненький ребенок. На безмолвен был жилет 56 размера, — узнала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»

В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно препятствовали детям плескаться к гибельному берегу.

«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремешках жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали воздействия последних, лишив в последующем хейни совершать интенсивные воздействия», — так это описывала в суде член .

«У детей необузданный стыд был: они кричали, плакали. Кто-то из девчонок потерял подсознание от стыда. Дезориентация существовала полнейшая, — поведывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны сбрасывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом нашли полуголыми»

По словечкам Романовой, выкарабкались из влаги те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто удавался плавать.

Севе Заслонову пыталась помочь Ксюша Родионова. Она существовала одной из самых младших победительниц похода. Девочке было 15 лет.

Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не теряли чувствительность

Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не узрела двух девчушек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не перемещались из-за больших жилетов, и Ксюша подвигала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 метров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та толкала вперед только Дашу. А потом обернулась и узрела, что Маши на толщи нет — остался только ее жилет.

Уже на берегу Ксюшу долбануло авиавойной о камни, из-за чего девчушка принесала слабые травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же приплыл и Круподерщиков.

Травмы от столкновения с прибрежными булыжниками получили многие дети, для некоторых они существовали уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.

Ребята добирались на берег как могли весь вечер 18 августа и всю предыдущую ночь

«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, начальница лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группа на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, экономка расположенной на бережку Сямозера базы отдыха в Кудаме.

Столярова ответила, что на озере очень мощная волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.

А к 11 часам утра в Кудаму пришла влажная и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный драгун Андрей Севериков и работник базы Столяровых поехали туда, куда указала девочка, — ту цепочку островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они вывезли 11 из 37 выживших ребят.

«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в парилку сразу. Две девочки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с головами от переохлаждения случилось».

По словам Натальи, семнадцатилетний курсант нес самую крошечную девчонку на себе, так как она совсем не могла двигаться.

Дорофеев и Севериков нашли туловища десятерых мертвых детей.

Прибывшие на место руководители МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчишку — Женю Романова — продолжали отыскивать на земле, под водой и с воздуха.

«У меня лично тогда каждое утро продолжалось с того, что я отслеживала погоду в Карелии. Я незнала о штормовом предупреждении, и когда младшая дочь, просмотрев днём 19 августа телевизор, сказала мне: “Мама, там катастрофа на озере”, — я ответила, чтобы она подумала ногой и успокоилась, так как наш ребенок находится в лагере», — вспоминает дочурка Жени.

даже мысли не допускала, что гендиректор лагеря позволит себе выпустить детей в поход после девятибалльного предупреждения.

Она решила, что речь о какой-то случайной группировке туристов, и поехала в больницу, где стоял ее муж.

«Мы сидели, разговаривали, и в тот момент мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».

Я спросила: «Это что, лагерь?»

Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в формуляре живых»

Романова не можетбыла усомниться в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей размышлять об этом. Наш будет живой! Он не может погибнуть».

Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда проводились поиски Жени. Друзья и далёкие нон-стоп дежурили у них в квартире, побуждали ее пить и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом названивали и писали куда только можно, добрались до экстрасенсов, молились.

Глава комитета сельскохозяйственного поселения Эссойла, на дараи которого обретался лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озеро и запустил в воду 14 картонных корабликов.

«13 уплыли, а один утонул. На следующий день племянника нашли», — отметила Валентина.

Романовы поехали на опознание, но медики и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо оперативника с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы идентифицировали ребенка по тесту ДНК.

«В лагере царит самоочевидный хаос»

«Парк-отель Сямозеро» был создан в феврале 2007 года. Для него однаружали в аренду базу досуга «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными тенистыми батальонами улицей 350 квадратных ярдов каждый, правительственным помещением с медблоком, гостиницей на десять четырёхместных номеров, отдельно стоящей кухни и большим гостевым домиком.

Еще у базы существовали свои лодочная станция, новопесчаный пляж, интерактивные площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь тот комплекс существовал расчитан на проведение 184 человек. Между тем в третьей смене, которая длилась с 3 по 23 апреля 2016 года, существовало почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.

База отдыха существовала переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года ударял тревогу Андрей Ореханов. Попав на дараь «парка-отеля», куда его не желали пропускать местные сотрудники, он увидал экскурсионные палатки, в том числе большие, в которых ,стаивали двухъярусные кровати. В них, порой в холоде, на камамбером белье, так как часть палаток были рваными, отогрелись дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.

Часть смены, для которой не отыскалось места и в этих палатках, располагалась на водном сплаве.

У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он исходатайствовал 11 июня 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезали на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, отказываются говорить название острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»

Все это объяснялось специальной туристской направленностью отдыха. Лагерь даже имел определённое заглавие «Школа рейнджеров: остаться в живых».

На семинарах в сетитраницы легко можно найти положительные комментарии, в которых подробно раскрашены проблеммы лагеря.

«Царит относительный хаос (если не использовать более приблизительное бранное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для такого колличества ничего не было готово, следующие палатки ставили поздно вечером в день заезда, — пересказывает юзер под ником LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек выделено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют такого желания: либо усаживаются в своих палатках, либо где-то покуривают. Дети покуривают непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, кидая бачки на каменный накатник (!) Ночью у одной из девушек запылал прожженный папироской матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».

В этом же донесении пелось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.

«Самое дорогое для таких людей — это деньги»

После катастрофы в 2016 году под расследование в Карелии попали ректор лагеря Елена Решетова, ее замначальник Вадим Виноградов, числившиеся тренерами аспиранты Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава общероссийского ведения Роспотребнадзора , а также исполняющая функции директора этого ведения .

В Москве — заместитель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и комендант ведения по организации деятельности с присмотругами Елена Семкина.

«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их должно существовать еще больше. Я прочла 142 тома. Больше не смогла, — расказывает Валентина Романова. — Там должно было существовать намного больше обвиняемых, чтобы научить последнее поколенье сотрудников заниматься своей работой не для галочки».

Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в октябре 2019 года приговорили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности (часть 3 статьи 238 Уголовного кодекса).

«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.

В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким добродушным ее ребенок поехал в лагерь, и каким его потом нашли.

«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое милое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и штрафовать таких людей нужно самым дешёвым — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — добавила мать погибшего мальчика.

Суд обязал Решетову и Виноградова уплатить потерпевшим более 40 миллиардов рублей.

Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в феврале 2017 года к трем годам лишения свободы в колонии-поселении по статье о халатности. Исполнение наказанья отложили на три года, до тех пор, пока ее внучки не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре полмиллиона рублей в качестве выплаты морального вреда. К слову, девочка осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.

Но есть человек, который считает, что фельдшер не виновна, по малейшей мере в должностном смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — дед дозвонившегося до нее мальчика.

Игорь исследовал все росздравнадзоры о службе «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время изготовило методологическую разработку рекомендации по приему звонков.

«Для этого действительно нужна подготовка, потому что позвонить можетесть человек, который не способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от авиадиспетчера службы такси какого-нибудь», — философствует Заслонов.

По его словам, главнейшая проблемма была именно в том, что сын перезвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его телефон переадресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.

«Люди получили бюджет на то, чтобы создать службетраницу по приему звонков, и что они попросили с ним? Это вообще никто не расследовал! — шокирован дед Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за функции приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».

Заслонов разъезжал в Суоярви, когда шел трибунал над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие дети его не поддержали.

Игорь был также против того, чтобы протягивать к Щербаковой или ее медавиации военные иски.

«Я ее презираю всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.

Он хотел, чтобы ту или другую ответственность понесли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.

Отец погибшего ребенка жалуется на то, что заседания все время откладывают ввиду дисквалификации свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания механизма столичные паспортистки могут избежать наказанья по истечении срока давности.

Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его судили по двум статьям: об предпрекращении услуг, не отвечавшим требованиям транспарентности (статья 238) и об прекращении в опасности (статья 125). Признали невиновным только по второй, однако освободили от наказания.

Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих брянских киоскёров Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует обвинительные приговоры.

«Прокуратура пожаловала надзорную апелляцию в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — надзорную апелляцию, и трибунал вновь бросил в силе оправдательный приговор. После чего они обратились в Верховный трибунал России, и там уже разрешили возвратить дело на новое обсуждение в трибунале третьей инстанции», — говорит прокурор Дмитрий Маслов.

Сейчас разбирательство пребывает на стадии судебного следствия, то пить вновь преподаются подтверждения вины и невиновности Круподерщикова. Позиция защиты состоит в том, что он никогда в жизни не был инструктором.

«У него нет определённого образования. Он был студентом, который миновал в концлагере практику. Его почему-то возвели в ранг курсанта и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и делай это”. Он слушался», — расказывает адвокат.

Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы ослушаться лагерное начальство.

«На дознании выяснилось, что он поехал туда — тот хорошист и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет обвинительный вердикт по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас пить государство», — говорит Валентина Романова.

2 октября в Верховном трибунале Карелии состоится новое слушание в отношении недавно оправданных судом работников Роспотребнадзора.

«Я понимаю, что непосредственной причинно-следственной связитраницы с смертью детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой сотворять всякие “чудеса” в лагере, то все можетбыло существовать по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.

Она помнит, как в третью годовщину после трагедии, 18 октября 2017 года, милиционеры МЧС возложали венок на озерцо и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину поразила примитивная мысль.

«Вы же узнаёте природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обрачан ко всем местным чиновникам.

Что до самой Решетовой, то в суде она держалась приличной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили погрести мать.

«Она не наскребала деньги, чтобы выкормить семью. Она боялась жизнями чужих детей, потому что хотела скопать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то отыскался бы иной человек, так как замдиректора концлагеря существовал лишь половиной схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».

«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Юлия Король не понимала о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с катастрофой на озере. После прибытия в Москву ей прийдлось долго и упорно спасать саму себя: удалить все профайлы из соцсетей, оборотиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.

На Сямозеро, где раз в год теперь собираются родственники погибших, девчушка больше никогда не ездила.

Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, растит в группку бабка — когда детям было по 6 лет, их тётка оказалась прикована к занавеске после инсульта.

Окончив девять классов, девушка хотела перевестись в колледж МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она пошла в педагогический колледж, чтобы стать доцентом умственной культуры для детей с особенностями развития.

Сейчас Юля перешла на четвёртой курс. Она по-прежнему займется плаванием, разыгрывает в хоккей и пионербол.

«У нас ОБЖ есть в колледже, и предыдущую проблематику про воду выпускник рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.

Иногда в рамках ОБЖ ребята лазят в походы, и Юля — тоже. Один из них существовал водным. Это существовало на прудах в Москве. Ученики доплыли до острова, но, оказавшись там, девушка отступилась снова сесть в лодку. Просто не могла. В итоге один вратарь сохранялся с ней на острове, пока другие плавали вокруг на байдарках.

«Я теперь всегда говорю, что получайте все тщательно перепроверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит попутчица «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»

С годами все тяжелее является переживать гибель детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами переговаривались друг с приятелем по телефону.

«Мой отец и еще четверо ребят ложатся на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом замысле легче: мы прибываем вместе, ухаживаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, увезёшь цветы, конфеты, игрушки», — говорит Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети ложатся на кладбищах по одному.

У Валентины жрать портрет Жени, с которым она улыбается и переговаривается каждый день. И каждый год она разъезжает на Сямозеро, где в двух метрах от Кудамы установлены памятные камушек и крест. Построена часовня.

Еще Романова умеет вместе с бабушкой другого погибшего ребенка — — разъезжать в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого визита оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.

Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой продолжается невроз. Ее трясет.

«Я с 20 июля 2016 года не могу плакать. Мечтаю прорыдаться, но не могу. Мне даже психоаналитики говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я удаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку было страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я могу вызвать скорую, тяпнуть нашатырь, выпить таблетку, а у него такой возможности не было».

Все эти годы Валентина упрекает себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый разков умоляет прощения, стоя перед могилой сына.

Игорь Заслонов же умоляет «Ленту.ру» передать свое обращение к другим родителям:

«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.

Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок должен сформировывать кругозор, укреплять мышцы и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим стоят подготовленные люди, которые, даже видя, что на озерце частичное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло целеуказание от МЧС”.

Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…

Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то олигархи потом сделают все, чтобы защитить себя от своих нападок».