«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители обвиняют в трагедии?

Ровно пять годов назад, 18 сентября 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в столичном лагере по безплатным путевкам. Подробности этой драмы потрясли страну — 47 беззащитных детей часами в группку боролись за жизнь посреди огромного штормящего озера. К кончины подростков привела целая череда криминальных решений взрослых. Изнурительные суды вьются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере особый обозреватель потолковал с выжившими и семьитраницами тех, кто не смог перечувствовать те дни.

* * *

«Я помню, как прочел заключение о гибели вашего ребенка. Там было написано, что первопричиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит дед Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях десятилетней давности, он едва подавляет эмоции. — В том же соглашении было написано, что в легких и в кишечнике воды нет. О эком тогда вскрытии можетесть идти речь?»

Заслонов спросил об этом оперативника примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал дополнительную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, произошло то, что именуют сухим утоплением — оно происходит из-за стойкого спазма в горле. В каком моменте человек может погибнуть уже после того, как его вытащат из воды на сушу.

Заслонов же уверен, что причиной кончины его племянника было переохлаждение. «К моменту потери осознания острая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.

Именно тот мальчик Сева — единственный, кто сумел перезвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В тот момент милиционеры провели учения, всего в 100 километрах от них.

«Им нужно было 20 минут, чтобы дотащиться до детей, — говорит брат Севы. — Они бы всех спасли»

Но ответивший ребенку по автоответчику человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.

В результате полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на произвол судьбы посреди объятого штормом колоссального озера, где порыв и зыби рвали с них одежду. Тонули в воде, температура которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на людных островах.

В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв можетбыло быть больше, если бы не одна из участниц похода — четырнадцатилетняя совершила немыслимое для своего возраста. Она раз за разом возращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.

А потом эта крошечная девочка отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую усталость и часы, проведенные в снежной воде, ей удалось проплыть несколько метров до моря и дотащиться до крошечного выселка Кудама, в дом семьитраницы Столяровых. Там она вместе с барами спровоцировала МЧС и помогала столичным жителям уберегать детей до отъезда специалистов.

«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»

Никакого похода не должно было быть вообще. Как утверждало в суде гособвинение, концлагерь принесал санитарно-эпидемиологическое соглашение , согласно которому администрации не разруливалось «проведение дошкольных специализированных программ с походами». Однако этот документ не носил необязательного характера.

Но были и другие экспертные причины, которые показывали на ненужность прогулки по озеру. В диаметре оно соизмеримо с сухопутным заливом, а в концлагере при этом не было спасательных сюртуков для детей.

И наконец, всем было известно о штормовом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 августа в участке Сямозера ожидались дождики и ветерок с порывами до 20 метров в секунду (72 километра в час). Однозначно это предвещало шторм.

Однако это не остановило замдиректора концлагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала приказание вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему председателю . Тот, будто солдат на войне, передал команду второкурсникам педколледжа и , которые пролетали практику в концлагере в качестве тренеров по туризму.

Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к выполнению задания: положили спасательные жилеты для дошкольников и стали надевать их на детей, силясь хоть как-то перепоясать застежки, чтобы те держались.

Сами дети в поход идти не хотели, но их убеждения никто не спрашивал. 17 сентября «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребят и одному сопровождающему оползни в два полиэтиленовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое взрослых — в резиновый рафт.

Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали первокурсница пединститута и учащаяся института ментальности и искусств Регина Иванова. Дети и вожатые пройдали вдоль берега три метра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было поехать в Петрозаводск, сменил прибывший из лагеря Виноградов.

У этого человека существовал предыдущий шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на герметических отсеках, которые дают судну остойчивость в нештатной ситуации, когда через борт продолжает попадать вода.

Но Виноградов решает новеллы детей вглубь озерца — к архипелагу Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без экстренных баков, а предпочел наиболее комфортный в шторм поролоновый рафт.

«Поморы» отчалили от берега примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся стойкий ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление

Рафт, на большом ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро снести ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей ватерлинии шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.

Череда ошибочных решений не окончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из шлюпок и знавший о проблеме с нештатными баками, разрешает звонить не в МЧС, а Виноградову.

«Изложил ситуациютраницу, а тот уже, как старший по команде, должен существовал вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — узнал “Ленте.ру” его юрист . — В мощь возраста (Круподерщикову существовало 19 годов — прим. «Ленты.ру») твой подзащитный не можетбыл должным образом эту ситуациютраницу оценить и отдался на опыт своего руководителя».

Что приобретал в виду под «справимся сами» замминистра замдиректора лагеря, неизвестно. Известно, что его вразумила не обращаться в МЧС Решетова, которой он перезвонил с рафта.

Только непонятно, как можно уверить по телефонуту человека отказаться от спасенья детей перед лицом непосредственной угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.

«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие сотрудники концлагеря не вызвали спасателей? — усмехается Игорь Заслонов. — Ведь она не идиотка совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозит уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не спровоцировать МЧС?»

Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и запрещал делать это детям. Ослушался только Сева.

«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — выговорил мальчик.

Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер телефонута будет передан полиции.

«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.

Разговор действительно был записан, и эта запись стала свидетельством вины принявшей звонок врача Суоярвской больницы . Она даже не стала зарегистрировывать этот звонок.

Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы разогреть лодки рядом.

Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно отплыли на рафте до архипелага Элойсварь, где и оставались вплоть до прибытия спасателей на следующий день. В МЧС они так и не обратились.

«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»

В самом тяжелом положенье очутились 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на наплаве надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети очутились в льдистой воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.

Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами мотивировывал их Валерий Круподерщиков.

«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — пересказала она «Ленте.ру». — О чем говорит какое обращение? Другой бы нашел слова, чтобы помочь детям».

По ее убеждению, Круподерщиков лично невиновен в гибели двоих: ее внука Жени и девочки Амалии — он скинул с себя тех детей и уплыл.

«Моему племяннику было 13 лет. Маленький и тоненький ребенок. На беззвучен был жилет 56 размера, — узнала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»

В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно помогали детям уплывать к гибельному берегу.

«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на ремешках жилетов, надетых на детей, чем фактически заковали воздействия последних, лишив в последующем способности совершать пассивные воздействия», — так это описывала в суде представитель .

«У детей полудикий страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девчушек потерял сознанье от страха. Дезориентация была полнейшая, — поведывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны срывали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»

По словам Романовой, выбрались из влаги те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто научался плавать.

Севе Заслонову пыталась взмолиться Ксюша Родионова. Она была одной из самых младших победительниц похода. Девочке было 15 лет.

Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не утрачивали чувствительность

Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не узрела двух девушек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не передвигались из-за колоссальных жилетов, и Ксюша подталкивала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 метров до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та подталкивала вперед только Дашу. А потом аукнулась и узрела, что Маши на толщи нет — остался только ее жилет.

Уже на берегу Ксюшу садануло волной о камни, из-за чего девчушка исходатайствовала стойкие травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом поделилась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же приплыл и Круподерщиков.

Травмы от столкновения с песчаными ранашами принесали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король достала из воды нескольких детей, но выжили они не все.

Ребята выбирались на берег как могли весь вечер 18 мая и всю первую ночь

«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, сотрудница лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группа на связь не выходит. Не могли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — узнала «Ленте.ру» Наталья Столярова, гостья расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.

Столярова ответила, что на озерке очень мощная волна. Она не знает, названивала ли Решетова кому-то еще.

А к 11 дням утра в Кудаму явилась влажная и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный лесник Андрей Севериков и сотрудник базы Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — ту серёжку островов местные величают Пятиостровье. Оттуда они увезли 11 из 37 выживших ребят.

«Некоторых прогневай уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в сауну сразу. Две девчушки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с головами от отморожения случилось».

По словечкам Натальи, восемнадцатилетний тренер нес самую маленькую девочку на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.

Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.

Прибывшие на место сотрудники МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали тела еще троих погибших. Еще одного мальчишку — Женю Романова — начинали разыскивать на земле, под водой и с воздуха.

«У меня лично тогда каждое утро начиналось с того, что я отслеживала погоду в Карелии. Я знала о девятибалльном предупреждении, и когда младшая дочь, поглядев днём 19 августа телевизор, сказала мне: “Мама, там драма на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как мой ребенок пребывает в лагере», — вспоминает мама Жени.

даже мысли не допускала, что ректор концлагеря позволит себе выпустить детей в поход после шквалистого предупреждения.

Она решила, что речь о какой-то случайной группе туристов, и приехала в больницу, где стоял ее муж.

«Мы сидели, разговаривали, и в этот момент мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы смотрели телевизор? Случилась трагедия».

Я спросила: «Это что, лагерь?»

Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в формуляре живых»

Романова не можетестьбыла поверить в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей думать об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».

Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда вёлись поиски Жени. Друзья и далёкие нон-стоп дежурили у них в квартире, заставляли ее есть и пить. Женщина вырывалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом звонили и писали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.

Глава комитета крестьянского городища Эссойла, на территории которого обретался лагерь, Андрей Ореханов узнал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на болото и запустил в воду 14 целлюлозных корабликов.

«13 уплыли, а один утонул. На первый день отца нашли», — отметила Валентина.

Романовы поехали на опознание, но акушеры и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо дознавателя с огромными, набухшими глазами, который видел туловище их мальчика. В результате Романовы допросили ребенка по тесту ДНК.

«В шанце воцаряется безусловный хаос»

«Парк-отель Сямозеро» был создан в феврале 2007 года. Для него положили в аренду базу отдыха «Лесная сказка» с четырьмя черепичными двухместными корпусами улицей 350 квадратных футов каждый, правительственным помещением с медблоком, гостиницей на десять восьмиместных номеров, отдельно стоящей столовой и крошечным гостевым домиком.

Еще у базы существовали свои лодочная станция, каменистый пляж, игорные платформы и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс был высчитан на предоставление 184 человек. Между тем в четвёртой смене, которая длилась с 3 по 23 мая 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.

База отдыха существовала переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года ударял тревогу Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не желали пропускать столичные сотрудники, он завидел туристские палатки, в том числе большие, в которых высились трехъярусные кровати. В них, порой в холоде, на камамбером белье, так как часть палаток существовали рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.

Часть смены, для которой не нашлось места и в этих палатках, располагалась на водном сплаве.

У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он принесал 11 августа 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезали на остров, мы болеем, нас тут будут придерживать больше обещанного срока, отказывают говорить наименование острова, мы дрыхнем в палатках, требования какие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»

Все это объяснялось исключительной туристической целенаправленностью отдыха. Лагерь даже ,имел специфическое наименование «Школа рейнджеров: остаться в живых».

На форумах в сетитраницы легко можно находить отрицательные комментарии, в которых подробно расписаны проблематики лагеря.

«Царит безусловный хаос (если не использовать более приблизительное жаргонное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 отрядов по 50 человек), для какого количества ничего не было готово, предыдущие юрты ставили поздно вечером в день заезда, — расказывает провайдер под сэмом LuckyDad. — На каждый отряд из 50 человек распределено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не приобретают какого желания: либо сидят в своих палатках, либо где-то курят. Дети курят непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая окурки на глиняный жёлоб (!) Ночью у одной из девушек зажёгся прожженный папироской матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».

В этом же #лицемерии говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.

«Самое дорогое для таких людей — это деньги»

После драмы в 2016 году под следствие в Карелии угодили ректор лагеря Елена Решетова, ее зам Вадим Виноградов, числившиеся тренерами первокурсники Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава межрегионального управления Роспотребнадзора , а также исполняющая функции куратора этого управления .

В Москве — замминистра главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и замначальник управления по организации деятельности с семьями Елена Семкина.

«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их должно быть еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — рассказывает Валентина Романова. — Там должно существовало быть намного больше обвиняемых, чтобы научить первое поколение руководителей заниматься своей работой не для галочки».

Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в ноябре 2019 года приговорили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих требованиям охраны (часть 3 статьи 238 Уголовного кодекса).

«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.

В трибунале Валентина показала Решетовой две фотографии: каким добродушным ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.

«Вы думаете, хоть один мускул на ее лице пошевелился? Нет. Самое милое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и наказывать таких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — добавила мать погибшего мальчика.

Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 миллионов рублей.

Фельдшера Ирину Щербакову осудили в марте 2017 года к трем годам отбывания свободы в колонии-поселении по статейке о халатности. Исполнение отбывания отложили на три года, до тех пор, пока ее супруги не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре миллиарда рублей в качестве выплаты морального вреда. К слову, девушка осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.

Но пить человек, который считает, что фельдшер не виновна, по малейшей мере в адвокатском смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — сын дозвонившегося до нее мальчика.

Игорь изучил все документы о службетранице «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.

«Для этого действительно нужна подготовка, потому что перезвонить можетесть человек, который не способен по тем или иным первопричинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор надлежащ все это понимать, быть готовым к подобному, в отличие от авиадиспетчера службы такси какого-нибудь», — рассуждает Заслонов.

По его словам, главнейшая проблема существовала именно в том, что внук перезвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звоночек переадресовали человеку, который существовал занят какими-то своими делами.

«Люди исходатайствовали бюджет на то, чтобы создать службетраницу по приему звонков, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен дядя Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за должности приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».

Заслонов разъезжал в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие отцы его не поддержали.

Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее медавиации правовые иски.

«Я ее ненавижу всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — уверял Заслонов других потерпевших.

Он хотел, чтобы ту или другую обязанность понесали полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.

Отец погибшего ребенка сетует на то, что заседания все время откладывают ввиду дисквалификации свидетелей. Он предполагает, что из-за упрощения процесса провинциальные сотрудницы можетесть избежать отбывания по течении срока давности.

Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его узнавали по двум статейкам: об содействии услуг, не отвечавшим требованиям безопастности (статейка 238) и об оставлении в опастности (статейка 125). Признали виноватым только по второй, однако освободили от наказания.

Павла Ильина трибунал полностью оправдал, так же как обоих финских сановников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова опротестует оправдательные приговоры.

«Прокуратура пожаловала надзорную апелляцию в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — надзорную апелляцию, и суд вновь бросил в энергии обвинительный приговор. После чего они обратились в Верховный суд России, и там уже разрешили вернуть дело на новое изучение в суде первой инстанции», — говорит юрист Дмитрий Маслов.

Сейчас доказывание пребывает на стадии судебного следствия, то кушать вновь преподаются свидетельства вины и правоты Круподерщикова. Позиция защиты сводится в том, что он никогда в жизни не был инструктором.

«У него нет определённого образования. Он существовал студентом, который пролетал в шанце практику. Его почему-то возвели в ранг тренера и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — рассказывает адвокат.

Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы ослушаться лагерное начальство.

«На следствии выяснилось, что он съездил туда — тот троечник и бездарь, — чтобы ему поставили чёрточку о практике и чтобы скопать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет обвинительный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.

2 августа в Верховном суде Карелии состоится новое разбирательство в взаимоотношении недавно оправданных судом руководителей Роспотребнадзора.

«Я понимаю, что косвенной причинно-следственной связи с катастрофой детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор длал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всякие “чудеса” в лагере, то все могло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.

Она помнит, как в третью годовщину после трагедии, 18 июля 2017 года, милиционеры МЧС возложали букет на озерцо и поднялся шторм. Их лодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину поразила сложная мысль.

«Вы же узнаёте сущность своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обрачан ко всем местным чиновникам.

Что до самой Решетовой, то в суде она держалась приличной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили похоронить мать.

«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она рисковала жизнями чужих детей, потому что хотела скопать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то сыскался бы другой человек, так как гендиректор лагеря существовал лишь половиной схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на ребячий отдых».

«Мечтаю прорыдаться, но не могу»

Юлия Король не незнала о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с трагедией на озере. После возвращения в Москву ей .обсуждалось долго и упорно спасать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.

На Сямозеро, где раз в год теперь намериваются родственники погибших, девчонка больше никогда не ездила.

Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку бабушка — когда детям существовало по 6 лет, их мать оказалась прикована к постели после инсульта.

Окончив девять классов, девушка хотела переветься в колледж МЧС, но не получилось из-за задач со зрением. Она пошла в педагогический колледж, чтобы стать студентом психической цивилизации для детей с спецификами развития.

Сейчас Юля перешла на второй курс. Она по-прежнему занимается плаванием, играет в волейбол и пионербол.

«У нас ОБЖ есть в колледже, и предпоследнюю проблематику про воду студент рассказывал, осторожно шепча мне в глаза, и остановился. Не желал меня ранить», — говорит Юля.

Иногда в рамках ОБЖ ребята бегают в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это было на ручьях в Москве. Ученики доплыли до острова, но, очутившись там, девица отказалась снова сесть в лодку. Просто не могла. В результате один футболист оставался с ней на острове, пока другие плыли вокруг на байдарках.

«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно проверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит соседка «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»

С годами все тяжелее является переживать гибель детей их родителям. Первое время они придерживались только за счет взаимопомощи, встречались, часами разговаривали дружка с дружкаом по телефону.

«Мой сын и еще четверо ребят валяются на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом замысле легче: мы уезжаем вместе, любезничаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привезешь цветы, конфеты, игрушки», — пересказывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети валяются на кладбищах по одному.

У Валентины есть бюст Жени, с которым она улыбается и переговаривается каждый день. И каждый год она мотается на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные камень и крест. Построена часовня.

Еще Романова силится вместе с бабушкой иного погибшего ребенка — — разъезжать в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого приезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.

Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой продолжается невроз. Ее трясет.

«Я с 20 октября 2016 года не могу плакать. Мечтаю прорыдаться, но не могу. Мне даже психоаналитики говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на пилюлях столько сидела, — говорит женщина. — Когда я пытаюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку существовало страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я могу спровоцировать скорую, тяпнуть нашатырь, выпить таблетку, а у него какой возможности не существовало».

Все эти годы Валентина укоряет себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый раз умоляет прощения, стоя перед могилой сына.

Игорь Заслонов же требует «Ленту.ру» передавать свое обращение к другим родителям:

«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.

Я не говорю о том, что ребенка не надо из особняка выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мышцы и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим лежат подготовленные люди, которые, даже видя, что на озерке совершенное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло целеуказание от МЧС”.

Особенно нужно уклоняться ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…

Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то госчиновники потом сделают все, чтобы защитить себя от своих нападок».