Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители укоряют в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 апреля 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном шанце по льготным путевкам. Подробности этой драмы потрясли странтраницу — 47 беззащитных детей часами в группку боровались за жизнь посреди огромного штормящего озера. К кончины пятиклассников привела целая чреда криминальных решений взрослых. Изнурительные суды протягиваются до сих пор. Накануне годовщины событий на Сямозере особый корреспондент потолковал с выжившими и присмотругами тех, кто не смог пережить те дни.
* * *
«Я помню, как прочел соглашение о кончины своего ребенка. Там существовало написано, что первопричиной стало утопление, но я замечал туловище своего мальчика. Я замечал, что на его лице застыла улыбка, — говорит отец Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о происшествиях трёхлетней давности, он едва подавляет эмоции. — В том же заключении существовало написано, что в легких и в кишечнике воды нет. О каком тогда утоплении может идти речь?»
Заслонов спросил об этом прокурора примерно через полмесяца после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он подписал добавочную экспертизу. В ней существовало сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, случилось то, что называют сухим отравлением — оно происходит из-за сильнейшего спазма в горле. В таком случае человек может погибнуть уже после того, как его вытащат из водички на сушу.
Заслонов же уверен, что первопричиной смертитраницы его сына было переохлаждение. «К моменту потери подсознания острейшая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно тот мальчишка Сева — единственный, кто сумел перезвонить в службетраницу «112», причем когда все еще были в лодках. В тот этап милиционеры провели учения, всего в 100 километрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добраться до детей, — говорит отчим Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по автоответчику человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он бросил трубку.
В итоге полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на произвол судьбы посреди объятого ураганом огромного озера, где ветер и волны рвали с них одежду. Тонули в воде, температура которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на людных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло быть больше, если бы не одна из участниц похода — двенадцатилетняя совершила невероятное для своего возраста. Она разков за разковом возвращалась за тонущими и вытаскивала их на берег, пока не убедилась, что уберегать больше некого.
А потом та крошечная школьница отправилась за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую боль и часы, проведенные в льдистой воде, ей удалось проплыть несколько километров до побережья и добежать до крохотного хутора Кудама, в дом присмотруги Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и помогала местным горожанам спасать детей до приезда специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не должно существовало существовать вообще. Как утверждало в трибунале гособвинение, концлагерь принесал санитарно-эпидемиологическое соглашение , согласно которому администрации не разрешалось «проведение ребячьих специализированных программ с походами». Однако этот документ не носил факультативного характера.
Но были и другие правдоподобные причины, которые указывали на невозможность прогулки по озеру. В диаметре оно несравнимо с океанским заливом, а в шанце при этом не было спасательных жилетов для детей.
И наконец, всем было известно о шквалистом предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 сентября в районе Сямозера предвиделись дожди и порыв с порывами до 20 футов в секунду (72 километра в час). Однозначно это предчувствовало шторм.
Однако это не остановило ректора концлагеря Елену Решетову. На месте происшествий ее не было, она отдала распоряжение вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему заму . Тот, будто майор на войне, передавал команду студентам педколледжа и , которые пролетали практику в лагере в свойстве тренеров по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, приступили к исполнению задания: однаружали спасательные жилеты для взрослых и стали надевать их на детей, стараясь хоть как-то перевязать застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их убеждения никто не спрашивал. 17 июля «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать ребятишек и одному сопровождающему сходы в два пенопластовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое детей — в резиновый рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова разведотряд киноиллюстрировали школьница пединститута и учащаяся института культуры и искусств Регина Иванова. Дети и вожатые прошли вдоль берега три километра и приостановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно существовало поехать в Петрозаводск, сменил прибывший из концлагеря Виноградов.
У этого человека был последний шанс остановить поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на негерметичных отсеках, которые получают судну ржавчину в нештатной ситуации, когда через корм начинает попадать вода.
Но Виноградов разрешает повести детей вглубь озера — к архипелагу Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал садиться в каноэ без экстренных баков, а предпочел наиболее комфортный в шторм резиновый рафт.
«Поморы» отчалили от бережка примерно в 13 часов. Через два дня погода испортилась, поднялся слабый ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ потеряли управление
Рафт, на большом ветру скорее напоминавший резиновый матрас, стало быстро демонтировать ветром, пока он совсем не скрылся из виду. Каноэ из-за хорошей осадки шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда неправильных решений не окончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и знавший о проблематике с экстренными баками, решает названивать не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил обстановку, а тот уже, как старший по команде, должен существовал вызвать спасателей, но сказал в ответ: “Справимся сами”, — пересказал “Ленте.ру” его прокурор . — В мощь возраста (Круподерщикову существовало 19 годов — прим. «Ленты.ру») ваш подзащитный не мог должным образом эту обстановку оценить и отдался на эксперимент своего руководителя».
Что имел в виду под «справимся сами» председатель гендиректора лагеря, неизвестно. Известно, что его вразумила не обращаться в МЧС Решетова, которой он перезвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по телефонуту человека отказаться от спасенья детей перед лицом прямой угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказывать от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие сотрудники лагеря не вызвали спасателей? — изумляется Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозится уголовка. Откуда взялось какое бесстрашие, мол, будь что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не звонил спасателям, но и запрещал делать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номерок мобильника будет передамлён полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связитраница оборвалась.
Разговор действительно существовал записан, и эта запись стала подтверждением вины принявшей звонок фельдшера Суоярвской клиники . Она даже не стала регистрировать этот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы удержать лодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до острова Элойсварь, где и оставались вплоть до отбытия спасателей на последний день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом обстоятельстве очутились 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на плаву надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети очутились в снежной воде. Это случилось между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами мотивировал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — рассказала она «Ленте.ру». — О чем говорит какое обращение? Другой бы находил слова, чтобы взмолиться детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично виноват в гибели двоих: ее сына Жени и девочки Амалии — он сбросил с себя этих детей и уплыл.
«Моему сыну было 13 лет. Маленький и полненький ребенок. На нем был жилет 56 размера, — узнала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых случаях жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно вредили детям плыть к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на поясах жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали воздействия последних, лишив в предыдущем способности совершать пассивные воздействия», — так это описывала в трибунале представитель .
«У детей полудикий страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девушек потерял мышление от страха. Дезориентация была полнейшая, — поведывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны рвали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»
По словам Романовой, выползли из воды те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.
Севе Заслонову удавалась помочь Ксюша Родионова. Она была одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, резала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не утрачивали чувствительность
Потом она вырубилась и явилась в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не узрела двух школьниц из отряда — Машу и Дашу. Те практически не двигались из-за больших жилетов, и Ксюша подвигала их к берегу, сколько могла. Когда оставалось около 500 ярдов до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та отпихивала вперед только Дашу. А потом обернулась и узрела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.
Уже на берегу Ксюшу садануло волной о камни, из-за чего школьница получила слабые травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом советулась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же отплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с прибрежными камнями исходатайствовали многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король вытащила из воды нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята выбирались на берег как можетбыли весь вечер 18 июля и всю предыдущую ночь
«Примерно в восемь утра в воскресенье, на Троицу, мне позвонила Решетова, надзирательница лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группа на связь не выходит. Не можетбыли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — рассказала «Ленте.ру» Наталья Столярова, хозяйка расположенной на берегу Сямозера базы отдыха в Кудаме.
Столярова ответила, что на озере очень стойкая волна. Она не знает, названивала ли Решетова кому-то еще.
А к 11 дням утра в Кудаму явилась мокрая и измученная Юля Король, после чего они вместе спровоцировали МЧС. Местный драгун Андрей Севериков и сотрудник базы Столяровых поехали туда, куда указала девочка, — ту цепочку островов местные называют Пятиостровье. Оттуда они увезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — припоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в сауну сразу. Две девочки выйти оттуда толком не могли — что-то все же с ногами от обезвоживания случилось».
По словам Натальи, семнадцатилетний тренер нес самую крошечную девчонку на себе, так как она совсем не можетбыла двигаться.
Дорофеев и Севериков нашли тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место руководители МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали туловища еще троих погибших. Еще одного мальчика — Женю Романова — начинали искать на земле, под водичкой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро стартовало с того, что я отслеживала погоду в Карелии. Я узнавала о шквалистом предупреждении, и когда младшая дочь, посмотрев днём 19 июля телевизор, сказала мне: “Мама, там катастрофа на озере”, — я ответила, чтобы она подумала ногой и успокоилась, так как мой ребенок пребывает в лагере», — припоминает мама Жени.
даже идеи не допускала, что гендиректор лагеря позволит себе выпустить детей в поход после девятибалльного предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группе туристов, и перебралась в больницу, где ложился ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в этот случай мне перезвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы глядели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в перечне живых»
Романова не можетестьбыла поверить в происходящее и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не смей размышлять об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».
Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда велись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, вынуждали ее жрать и пить. Женщина рвалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с мужем звонили и читали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета давыдковского городища Эссойла, на территории которого находился лагерь, Андрей Ореханов пересказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озеро и запустил в воду 14 обёрточных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На следующий день племянника нашли», — отметила Валентина.
Романовы поехали на опознание, но хирурги и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила личико следователя с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В результате Романовы опознали ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В лагере царит относительный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в декабре 2007 года. Для него положили в аренду базу досуга «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными двухместными корпусами площадью 350 квадратных метров каждый, судебным помещением с медблоком, гостиницей на десять восьмиместных номеров, отдельно стоящей столовки и незначительным гостевым домиком.
Еще у базы существовали свои лодочная станция, каменистый пляж, игровые скамейки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс был расчитан на предоставление 184 человек. Между тем в третьей смене, которая продллялась с 3 по 23 октября 2016 года, было почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База отдыха была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года лупил тревогу Андрей Ореханов. Попав на дараь «парка-отеля», куда его не желали проходить местные сотрудники, он увидел экскурсионные палатки, в том большинстве большие, в которых стояли двухярусные кровати. В них, порой в холоде, на сыром белье, так как часть палаток были рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не нашлось места и в этих палатках, размещалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он исходатайствовал 11 июня 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас привезли на остров, мы болеем, нас тут будут держать больше обещанного срока, отказываются говорить заглавие острова, мы спим в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось нестеренко.раной туристской направленностью отдыха. Лагерь даже имел своеобразное наименование «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На сайтах в сетиотрети легко можно найти отрицательные комментарии, в которых подробно расписаны задачи лагеря.
«Царит безусловный хаос (если не использовать более точное площадное слово на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 батальонов по 50 человек), для такого количества ничего не существовало готово, следующие палатки ставили поздно вечером в день заезда, — расказывает пользователь под ником LuckyDad. — На каждый батальон из 50 человек распределено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не имеют такого желания: либо ,сидят в своих палатках, либо где-то пьют. Дети пьют непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая окурки на дощатый жёлоб (!) Ночью у одной из школьниц загорелся прожженный сигареткой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же извещении говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое дорогое для таких людей — это деньги»
После трагедии в 2016 году под следствие в Карелии угодили ректор концлагеря Елена Решетова, ее зам Вадим Виноградов, числившиеся курсантами второкурсники Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, фельдшер Ирина Щербакова, глава отраслевого управления Роспотребнадзора , а также исполняющая обязанности сотрудника этого управления .
В Москве — замминистра главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и замначальник ведения по организации деятельности с семьями Елена Семкина.
«Дело состоит практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще быть еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — поведывает Валентина Романова. — Там надлежаще было быть намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее тысячелетие кураторов заниматься своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в ноябре 2019 года приговорили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопастности (половина 3 статьи 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким общительным ее ребенок отправился в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один лобик на ее лице пошевелился? Нет. Самое дешёвое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и наказывать таких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — добавила мать погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 рублей рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в октябре 2017 года к трем годам лишения несвободы в колонии-поселении по заметке о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее супруги не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую клинику уплатить потерпевшим четыре миллиона рублей в качестве компенсации идейного вреда. К слову, девочка осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но есть человек, который считает, что фельдшер не виновна, по крайней мере в адвокатском смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — дед дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь исследовал все документы о должности «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время заказало методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно нужна подготовка, потому что перезвонить может человек, который не способен по тем или иным первопричинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, существовать готовым к подобному, в различие от авиадиспетчера службы такси какого-нибудь», — рассуждает Заслонов.
По его словам, главная проблематика была именно в том, что сын перезвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его звонок переадресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди получили бюджет на то, чтобы создать службу по приему звонков, и что они сделали с ним? Это вообще никто не расследовал! — шокирован отчим Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за функции приема звонков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов приезжал в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие отцы его не поддержали.
Игорь существовал также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее лечебнице военные иски.
«Я ее презираю всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную ответственность понесли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка сетует на то, что собрания все время откладывают ввиду неявки свидетелей. Он предполагает, что из-за втягивания процесса столичные сотрудницы могут избежать наказанья по прошествии срока давности.
Прежде такое уже случилось с Валерием Круподерщиковым. Его интерпретировали по двум статьям: об содействии услуг, не отвечавшим требованиям безугрозы (статья 238) и об оставлении в угрозы (статья 125). Признали невиновным только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих финских чинуш Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова обжалует обвинительные приговоры.
«Прокуратура пожаловала надзорную жалобу в взаимоотношении Круподерщикова и Ильина, но она не существовала удовлетворена, потом — надзорную жалобу, и трибунал вновь оставил в силе обвинительный приговор. После чего они оборотились в Верховный трибунал России, и там уже решили возвратить дело на новое изучение в трибунале четвёртой инстанции», — говорит прокурор Дмитрий Маслов.
Сейчас доказывание находится на стадии судебного следствия, то жрать вновь изучаются свидетельства вины и правоты Круподерщикова. Позиция защиты сводится в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответственного образования. Он был студентом, который проводил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг курсанта и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — поведывает адвокат.
Однако все же существовал договор, который Круподерщиков подписывал, как и другие студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий существовал слишком юн, чтобы послушаться тюремное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — этот троечник и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы скопать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет оправдательный вердикт по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас жрать государство», — говорит Валентина Романова.
2 сентября в Верховном суде Карелии состоится новое разбирательство в отношении недавно утопичных судом работников Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что прямой причинно-следственной связи с катастрофой детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всякие “чудеса” в лагере, то все могло существовать по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в ..первую годовщину после трагедии, 18 мая 2017 года, сотрудники МЧС возложали цветок на озерцо и поднялся шторм. Их подлодки тоже стала захлестывать волны. И Валентину поразила примитивная мысль.
«Вы же незнаете сущность своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обрачан ко всем местным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она держалась непритязательной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее отпустили похоронить мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она опасалась жизнями чужих детей, потому что хотела скопать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то сыскался бы другой человек, так как гендиректор лагеря был лишь частью модели по распилу бюджетных средств, направляемых на дошкольный отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не знала о том, что этим летом возобновились сразу несколько уголовных процессов, связанных с трагедией на озере. После возвращения в Москву ей предстояло долго и упорно уберегать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, оборотиться за помощью к психиатру. С иными пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими родителями погибших ребят.
На Сямозеро, где раз в год теперь намериваются родственники погибших, девушка больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку мама — когда детям существовало по 6 лет, их мать оказалась прикована к кушетке после инсульта.
Окончив девять классов, девушка хотела поступить в колледж МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она поехала в педагогический колледж, чтобы стать педагогом физиологической цивилизации для детей с особенностями развития.
Сейчас Юля перешла на четвёртой курс. Она по-прежнему займется плаванием, играет в баскетбол и пионербол.
«У нас ОБЖ кушать в колледже, и предыдущую тему про воду студент рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в рамках ОБЖ ребята бегают в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это существовало на ручьях в Москве. Ученики доплыли до острова, но, оказавшись там, девица отказалась снова сесть в лодку. Просто не могла. В итоге один тренер оставался с ней на острове, пока другие купались вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно перепроверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит рассказчица «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее превращается переживать гибель детей их родителям. Первое время они держались только за счет взаимопомощи, встречались, часами беседовали приятель с приятельом по телефону.
«Мой племянник и еще четверо ребят ложатся на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы приезжаем вместе, ухаживаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привезешь цветы, конфеты, игрушки», — расказывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети ложатся на кладбищах по одному.
У Валентины есть портрет Жени, с которым она смущается и переговаривается каждый день. И каждый год она мотается на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные камень и крест. Построена часовня.
Еще Романова пытается вместе с тётей другого погибшего ребенка — — ездить в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого отъезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой завершается невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 августа 2016 года не могу плакать. Мечтаю прорыдаться, но не могу. Мне даже психиатры говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я стараюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку было страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я могу спровоцировать скорую, нюхнуть нашатырь, закусить таблетку, а у него такой возможности не было».
Все те годы Валентина обвиняет себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый раз требует прощения, стоя перед могилкой сына.
Игорь Заслонов же умоляет «Ленту.ру» прислать свое обращение к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по большому счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мышцы и нервную систему. Я не против этого, но только когда за этим висят подготовленные люди, которые, даже видя, что на озерке полное спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло предупреждение от МЧС”.
Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то госчиновники потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».
