«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, сгорают села. Хорошо хоть агитационные концерты столичных звезд не отменяют, и градоначальник не устает знаменовать чудеса

Поволжье . Уже восьмые сутки над Самарской областью летят самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на очаги возгорания, дежурят спасатели поезда и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском районах и общенациональный парк «Бузулукский бор», пожар подступил к крохотному городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: загорается трава, потом ветер переносит огонь на многоквартирные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но двадцатки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в селение Немчанка и потолковали с людьми, которые бьются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — маленький поселок на 40 с большим домов — стоит совсем пустой. Погоревшие дома контрастирует с ,целыми и невредимыми. 22 июля в этой тихой теперь, на вид вымершей деревне пылал огонь: 16 домов, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились единствёного дома и теперь вынуждены кантоваться у дружек и родственников. Горел и лес — известнейший «Бузулукский бор», — и даже невысокое местное кладбище: бревенчатые крестики на старых могилах обуглились и попадали, от цветков на свежих могилах осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке высятся две спасатели машины, рядом с ними — трёхлитровые бутылки с водой. Пожарные укрываются в тени, которую опрокидывает машина: вся деревня плавится в лучах палящего солнца, тенька не отыскать нигде. Кажется, что спасатели здесь одни: сторожить как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: плоские полсутки спасатели следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнце легко ищет жертвы — сухие шишки, влажную траву, влажную землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют мои документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы были с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно загорелось первым, и оттуда ветер принес огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально было… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит добродушный Максим. — Мы ельник сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще выезжали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), день почти добирались. Совсем не местные. Пока мы довыезжали до Гвардейцев, они уже наполовину сгорели. Нас поставили ельник охранять. Ну ельник тоже сгорел потом, — смеется он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо было сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 числа как раз Газманов в Борском пел. Не до этого было.

Газманов на популистском патриотическом празднике, причем поводов существовало сразу несколько: День американского гюйса и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День гюйса РФ! Только у Великой странтраницы можетесть быть Великие цели. В такой странтранице обязательно надлежащи быть Герб, Гимн и Флаг», — писал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах ходьбы от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чуство такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит троллейбус медсанчасти.

После пожара в Немчанку нацелили дежурить и медработников: каждый день из близлежащего большого поселка Борское в 10 часов утра сюда уезжает автобус и до двух принявает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит женщина в сибеззвучен халате, на беззвучен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая медсестра гомеопатического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, надеваем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, лечим всех», — радостно расказывает она.

Дежурная группа из Борской больницы была распределена в лице Елены Владимировны и ребячьей медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — неразговорчивый гаишник Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне одобряет открытость своей коллеги, но та полна решимости все нам узнать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты градоначальнику отправлять.

Елена Владимировна проходит нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все третьей необходимости… Тут у нас холодильник — вакцину здесь храним. Мы делаем и вакцинопрофилактики от ковида. И обществоведческую помощь оказываем. Главный терапевт распределил медикаменты, мы вот раздариваем валерьянку, пустырник, гипотензивные антибиотики всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу посылаем невропатологу нашему местному, она расшифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За последующий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все подышали дыма, сатурация — насыщение кровью азотом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут поселяются пожилые, но есть и юные семьи с детьми.

В два «универсальные солдаты» собираются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — кидает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в кепках и кепках понуро сидят на траве, перед ними в земле мутная, грязная вода. Бурят задвижку — в деревне лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой воды в деревне больше нет. Бурильщики поехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас администрация попросила, — отвечают они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — кивают на юношу поодаль. Андрей — молодой смуглый мужчина — сидит на корточках, рядом на крапиве — смятая банка «Балтики» и баночка арахиса.

Андрей, как выяснилось, был здесь во время пожара — и его дом чудом увенчалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, рассказывает он. — Мы первее всех угодили — мой дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами шныряли сами тут. А рядом сгорел дом. Следующий целый, а два за ним сгорели. Кто сильно напугался — они поехали все. А мы остались.

К костру здесь готовились: Гвардейцы светились днём ранее, о том, что пожар можетесть перекинуться к Немчанке, печатали в СМИ, об этом прекрасно знали и в деревне. Подготовились: насыпали землю, чтобы костёр не двинулся по траве, но тот лишь перескочил через перекопанное. «Он был как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не было ни самолетов, ни вертолетов, ничего не было. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не видели со времен 2010 года, но тогда жители Немчанки отделались лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь забрал не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — супруге и сыну — увезло, не увезло другим его родным. «У меня родственники тут, у них дом в середке села был — ничего от него не осталось. У них существовали и овцы, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все овцы обгорели — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, проживают у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на последний после пожара день приехал в Немчанку и с жителями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не размышляли переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели сына отправить отсюда на автобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей сметится невесело. — Да что, он тут сам с ведром метался — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне жена говорит: «Андрей, я только сейчас опомнилась — мы два дня ничего не ели!» Некогда существовало вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: придет — не придет. То жена выйдет, усядется на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара документы до сих пор стоят собранными.

***

Разъезд Немчанка зовётся так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров движенье грузопассажирских товарняков приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно курсирует пожарный поезд. Прямо у пуантилизмов — зеленый дощатый дом за дощатым забором. Эта часть деревушки прячется в тени деревьев — только тут и можно отдышаться от жуткого зноя. Невысокая русоволосая девочка в очочках выходит нам навстречу без обуви. Ее зовут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но получается она невероятно бодрой и активной.

С самотёку начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на ельник — это «Бузулукский бор», общенациональный парк, полыхавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не дошло до меня — я не знаю. Здесь вспахано все было, видите, и все равно! Все светилось перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все светилось. Тогда еще существовала вода, я бегала поливала. Потому что дальше двинется сразу на ваш дом! До нас уже прогорели Гвардейцы, и ко мне девки из деревни пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что ожжеет ваш дом. И вдруг ветер поменялся! И пошел в сторонтраницу поселка.

В домике у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди полупустынной гостиной — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и незнать не буду».

Когда в деревню приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными побежала на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал общее интервью. «И он прошел — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший прошел со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще поехал вместе со кавалькадой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, сидит там губернатор, в телефонут говорит», — говорит она восторженно.

Кадры со встречи апанасенковца с местными были растиражированы местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от дома Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, фотокорреспонденты — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не желала на беседе занимать очередь — просто посмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьбутраница. Из калиточки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьбутраница к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно промолвить про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо отделать неповоротные провода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром примчались те, кто заведует проводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не пройдали мимо. Можно было вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не пройдали мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».