Китайская компартия угрожает США и всему миру. Поэтому весь мир должен разделить опасения Америки и вместе с ней противостоять этому. Об этом заявил госсекретарь США Майкл Помпео, отметив, что Дональд Трамп осознает это. При этом Вашингтон и Пекин как никогда близки к заключению торговой сделки. Так почему же американская администрация решила именно сейчас раздувать тему коммунистической угрозы?
Коммунизм перестал был главным врагом США тридцать лет назад вместе с крушением социалистического лагеря и дальнейшим падением СССР. То, что китайцы тоже коммунисты, в США за эти годы вспоминали нечасто: в 1989-м из-за событий на площади Тяньаньмэнь, после которых Вашингтон попытался наказать Пекин. Но сделал это очень аккуратно, непоследовательно и недолго.
Начав два года назад торговую войну с Китаем, Дональд Трамп почти не апеллировал к коммунистической идеологии Китая, а когда вспоминал про плохих коммунистов и говорил о неприемлемости социализма для США, ссылался при этом на социалистические Кубу и Венесуэлу. Это было понятно: рост популярности левых, социал-демократических и даже социалистических взглядов в США (выразившийся, в частности, в популярности сенатора Берни Сандерса и конгрессмена из Нью-Йорка Оказии-Кортес), конечно, все более ощутим, но связывать его с угрозой мирового коммунизма было бы совсем нелепо. Точно также, как и объяснять торговую войну с Китаем коммунистической сутью пекинской власти. Однако на днях госсекретарь Майкл Помпео выступил с необычными заявлениеми, при этом специально оговорившись, что также считает и президент Трамп.
Сначала, выступая в Хадсоновском институте, Помпео заявил, что Компартия Китая угрожает американской национальной безопасности:
«Коммунистическая партия Китая предлагает своему народу и миру совершенно другую модель управления. Это правление одной партии ленинизма, при котором каждый должен думать и действовать так, как того желают коммунистические элиты. Это не то будущее, которого хочу я. Это не то будущее, которого хотят другие демократии. И это не то будущее, которого хочет народ Китая. Свободолюбивый народ Китая везде не хочет этой модели…
Сегодня мы, наконец, осознаем, насколько Коммунистическая партия в действительности враждебна Соединенным Штатам и нашим ценностям…»
Помпео также обвинил Пекин в использовании принуждения как предпочтительного инструмента в управлении государством, в даче взяток при заключении сделок с соседями и другими странами, нарушении базовых прав человека, в том числе в Гонконге. При этом, по словам Помпео, США готовы работать с Китаем:
«Мы хотим, чтобы Китай был успешен… Мы хотим видеть прозрачную, конкурентную, рыночную систему, взаимовыгодную для всех участников. Первые шаги к этому можно увидеть в первой фазе сделки, к подписанию которой мы приближаемся».
Парадоксально: Помпео приветствует торговую сделку (переговоры о которой должны были завершится подписанием соглашения в ходе встречи Трампа и Си Цзиньпина через две недели в Сантьяго — но из-за отмены саммита АТЭС сейчас прорабатывается новое место встречи), и одновременно называет китайскую компартию и Китай угрозой не только США, но и всему миру. Понятно, что в Пекине отреагировали резко, назвав Помпео одним «из той когорты американских политиканов, которые забили себе голову предрассудками», гнусно клевеща на Китай и Компартию. Впрочем, Пекин явно не хочет обобщать, официальный представитель МИДа подчеркнул, что так действуют «некоторые немногочисленные американские политики».
Помпео сначала ответил в своем твиттере:
«Мы способствовали подъему Китая. В ответ КПК воспользовалась нашей благосклонностью. Теперь Дональд Трамп находится в ситуации, в которой КПК проявляет враждебность по отношению к США и нашим ценностям. Мы должны иметь дело с тем Китаем, который есть на самом деле, а не с тем, который мы хотели бы видеть».
А потом развил свою мысль в интервью телеканалу Fox Business;
«Компартия Китая действует такими методами, которые создают угрозы для США и всего мира. Хорошая новость заключается в том, что президент Трамп осознаёт эту угрозу… Мы должны убедиться в том, что мир понимает риски, связанные с КПК, и последствия, которые мы, честно говоря, допускали в течение долгого времени. Сейчас весь мир должен разделить опасения США в отношении КПК».
И хотя Помпео тут же добавил, что сторонам необходимо сотрудничать в тех сферах, в которых это возможно и новое торговое соглашение «имеет смысл» для обеих стран, суть сказанного не меняется. Вашингтон впервые назвал Китай угрозой всему миру из-за его коммунистической идеологии. То есть мы имеем дело с попыткой воспроизвести сценарий «холодной войны» с коммунистическим СССР.
Конечно, до того уровня демонизации, который был достигнут в отношении КПСС, 90-миллионной Компартии Китая еще далеко — советских коммунистом там десятилетиями изображали как нелюдей, как извергов, врагов любого честного христианина и гражданина свободного мира. Коммунистическая угроза и русская угроза были, конечно, синонимами в американской пропаганде, но акцент на коммунистическое мессианство, на экспансию мирового коммунизма был все-таки сильнее. «Коммунисты отберут вашу собственность, ваши права, ваше оружие, ваших детей, закроют церкви», поэтому с ними не может быть никакого идеологического диалога. Да, потом стали говорить, что с СССР как с ядерной державой можно договариваться: об урегулировании кризисов в конкретных точках региональных конфликтов, об ограничении гонки вооружений и прочем. Но в целом противодействие мировому коммунизму воспринималось как главная задача США. С крушением СССР призрак коммунизма улетучился, Штаты объявили себя победителем не просто в «холодной войне», но и в битве идеологий: свет одолел тьму, свобода одолела тиранию, наступил конец истории.
Вскоре, впрочем, выяснилось, что никакого конца истории нет: недоверие к Штатам во всем мире стало расти, Россия вернулась, Китай стал первой экономикой мира, а сама Америка погрузилась в серьезнейший внутренний кризис.
На фоне которого к власти и пришел Трамп, объявивший себя американским националистом и противником глобализации. Китай тут же подхватил выброшенное Трампом (но не американской элитой) знамя глобализации: Си Цзиньпин постоянно подчеркивает, что глобализация мировой экономики это естественный процесс, который просто должен проходить на выгодных для всех условиях.
Если Америка Трампа стремится переделать мировой порядок к выгоде для самой себя как национального государства и использует для этого протекционизм и торговые войны, то Китай не отказывается от единого будущего для всего человечества. Предлагая свои огромные ресурсы — как финансовые, так и промышленные — всем странам и континентам.
Никакой коммунистической идеологии вовне Китай давно уже не проецирует: нет институтов Мао, есть институты Конфуция. Китайская мягкая сила несет образ древней империи, вместе с которой все могут быть счастливы и богаты. Конечно, Пекин использует тему более справедливого мира, более честного мирового разделения труда, напоминает о том, что Запад эксплуатировал Африку, Азию и Латинскую Америку также, как и докоммунистический Китай, но в этом сложно обнаружить коммунистическую подкладку.
Понятно, что для США реальность не имеет значения — если нужно объявить Компартию угрозой миру, то это делают без отсылки к фактам.
Разговоры о коммунистической модели управления, которая несет угрозу демократиям, смешны: в мире масса разных систем управления, и их различия в тех же азиатских странах определяются в первую очередь национальными, а не идеологическими особенностями. Китай не экспортирует коммунизм, а если его модель управления является более успешной, чем заимствованная с Запада т.н. «демократическая модель», то это вовсе не значит, что другие страны смогут ее скопировать у себя или что китайцы смогут ее там насадить.
Для китайской модели нужны китайцы, которые, кстати, сумели так адаптировать коммунистическую идеологию, что «социализм с китайской спецификой» у них прекрасно сочетается с рыночной экономикой. Причем не просто дикого рынка, а такого, который позволил за три-четыре десятилетия вытащить из полунищего существования сотни миллионов людей.
Зачем же Вашингтону пугало «китайской коммунистической угрозы»? Тут есть несколько составляющих.
Во-первых, Трамп действительно хочет дополнить политику сдерживания Китая идеологическим компонентом. Пугать весь мир просто «китайской экспансией» не получается. Китайцы, конечно, идут, и остановить их Америке все труднее, причем не только в Азии и Латинской Америке (не говоря уже об Африке), но и в Европе. Остается сыграть на страхе перед коммунистами. Если американцы стали во всем мире синонимом империалистов, то пускай на пустующее после краха СССР место коммунистов встанут китайцы. Американской пропаганде так будет проще работать — все-таки пока еще во всем мире многочисленны поколения тех, кого в детстве и юности пугали «красной угрозой».
Во-вторых, Трамп, вполне вероятно, не против использовать «коммунистическую угрозу» во внутриполитической борьбе против все более левеющих демократов. Сандерс и Уоррен готовят вам коммунистическое будущее и не понимают угрозы Китая — примитивно, но на часть электората подействует. А сын Байдена так вообще брал «китайские кровавые коммунистические деньги».
В-третьих, Трампу нужно заранее оправдаться за готовящуюся торговую сделку. Хотя она станет его важной победой и будет выгодна Штатам, в предвыборной кампании его станут бить за «уступки Китаю». Отвечать на это обвинение можно и раскручиванием идеологической борьбы, тем более, что практичным китайцам на это глубоко наплевать.
Конечно, Пекин будет отвечать на антикоммунистическую пропаганду США, но при этом понимая, что Вашингтон прибегает к ней не от хорошей жизни. Ведь влияние и возможности Штатов на мировой арене неуклонно снижаются.
